Трансатлантическая кошка - Екатерина Паршукова

Непроизносимые названия

Утром 17 апреля моя ненависть ко всем видам будильников была скомпенсирована тем, что я проснулась в Очень Странном Месте, которое кто-то когда-то по недоразумению назвал Исландией – то есть Ледяной страной. Более того, я ещё и прекрасно выспалась, а внизу ждал завтрак и кофе. Увы, в нашей маленькой компании, это радовало, похоже, только меня.

Илья с Андреем разглядывали прогнозы на планшетах и с каждой новой страницей метео-сайтов хмурились всё больше и больше.

– Хлопцы, вы чего? Что такого плохого у нас успело случиться?

– Да не нравится мне Нарсарсуак. Вот совсем не нравится, – буркнул Андрей, не отрывая глаз от монитора.

– Что-то меня Гондурас беспокоит, – не очень к месту вспомнила я странный древний анекдот. – Так ты его не чеши!

– Смейся-смейся. Когда будем садиться с попутным ветром на полосу без выкатов, тогда еще и похохочешь, – проворчал Андрей.

– А в чём проблема-то?

– В ветре. Шесть метров в секунду, и он дует ровно в попу. Ты помнишь, что там односторонняя полоса? Зайти с другой стороны мы не сможем. И видимость очень грустная.

– Вот, – Илья ткнул пальцем в экран, – по прогнозам дымку дают и нижний край облачности на 1000 футов.

– А горы?

– До 4000 футов совсем рядом.

– Да, невесело, – я всматривалась в прогнозы, тщетно надеясь не растерять утреннего настроя, присущего всем жизнерадостным идиотам, чей оптимизм базируется исключительно на незнании того, что уже настала пора расстраиваться.

Нарсарсуак, аэродром в Гренландии и наша следующая предполагаемая точка дозаправки, считается одним из самых сложных аэродромов для захода по приборам. Из оборудования там только старенький привод NDB – ненаправленный маяк – при этом весьма непростая схема захода по ущелью, а крутизна глиссады по схеме шесть градусов против привычных трех. Выполнить такой заход вслепую – задача не для слабонервных. Кроме того, аэродром расположен во фьорде между скал, и заходить на полосу можно только со стороны моря. Так что если ветер дует тоже с моря, выбор становится невелик – либо садиться с попутным ветром, что увеличивает скорость на посадке со всеми вытекающими из этого проблемами, либо не садиться вообще. Вот между этими двумя вариантами ребята и размышляли.

Илья резкими движениями пальцев переключал окна браузера на планшете и подолгу вглядывался в каждую модель прогноза.

– Вот было бы что-то одно – или нижний край, или попутный ветер, было бы проще. А в сочетании они мне совсем не нравятся. И самолёт у нас тяжеловат для активных маневров в таких условиях. Получается, что запасов на непредвиденные обстоятельства не остаётся, все риски падают в одну корзину. Никуда такое не годится.

– Ребята, там машина из аэропорта за нами приехала. Пошли?

– Ну, пошли. Что еще остаётся… – экипаж дружно захлопнул планшеты.

Я надела куртку, поправила шарф… стоп, чего-то не хватало:

– Подождите, я в номер забегу на секунду, пока ключи не сдала.

– Что случилось? – обернулся Андрей.

– Я Кошку где-то уронила, наверное, в кровати или когда одевалась.

– Какую кошку? – в голосе Андрея слышалось недоумение.

– Кулончик.

Кошка действительно нашлась рядом с подушкой. Почему-то у неё расстегнулся замочек. Я собрала кулон с цепочкой в кулак и побежала вниз.

В микроавтобусике от FBO уже сидели Андрей с Ильёй и ещё два иностранных пилота. Впрочем, пилоты могли быть и местными, для меня-то они всё равно иностранцы. Автобус провёз нас мимо ярких домов, проехал уже знакомую нам красную телефонную будку в камнях и остановился у служебного въезда на аэродром.

– Возьмите, пожалуйста, все свои вещи и пройдите на досмотр, – водитель открыл двери и багажник.

– Ух ты, какая у них служба безопасности, как на границе. Интересно, документы спрашивать будут? – заинтересовался Илья.

– Не будут. Кстати, а где твой бейджик Ассоциации пилотов? Повесил бы на шею, здесь его точно должны знать.

– В рюкзаке. Доставать далеко и лень.

– А вот мой пусть будет на всякий случай. В Таллине помогает, – Андрей вытащил из-под свитера пластиковую id-карточку на шнурке и перевесил так, чтобы её было сразу видно.

Мы зашли в будку, гуськом прошли сквозь сканер и металлодетектор, подверглись тщательному изучению и только потом сели обратно в автобус. Так пристально нас ещё ни в одном аэропорту не досматривали, и никакие бейджики не избавили нас от этого сомнительного удовольствия.

Автобус долго петлял по рулёжным дорожкам аэропорта, прежде чем подъехал к самолету. Меня всегда впечатляли асфальтовые просторы больших аэродромов и их пустота – такая, что горизонт просматривается почти во всех направлениях.

– Какое решение в итоге? – Андрей вопросительно смотрел на Илью.

– Вылетаем в любом случае в направлении Нарсарсуака. А летим… давай через Кулусук, иначе напрямую поймаем встречный ветер в 100 узлов.

– А какая разница? По прямой со встречным, или огородами с боковиком? Во втором случае встречный ветер меньше, но кривая маршрута намного длиннее получается.

– Ты удивишься, но это как раз тот случай, когда по кривой быстрее, чем по прямой, как бы странно это ни звучало. Над Кулусуком будем запрашивать фактическую погоду.

– А какие у нас ещё варианты?

– Запасным ставим аэродром в Зондер Стормфьёрд.

– Ну и названьице! Язык сломаешь.

– Можно подумать Нарсарсуак лучше. Впрочем, у Зондер Стормфьёрда есть название аэропорта – Кангерлуссуак, может быть, оно тебе больше понравится?

– Ладно. Время! Илья, доставай костюмы. Одеваемся, садимся.

Три красных лобстера повеселили сотрудников FBO прыжками и ужимками в костюмах и расползлись по своим местам в самолёте.

Я уже говорила, что в Таллине был самый спокойный взлёт на все наше приключение? Так вот, с разнообразием ветров нам удивительно везло. Они были всех мастей: сильные, слабые, рваные, порывистые и сподвыподвертом тоже были. Не было только штиля. В Кефлавике дул боковик.

Взлетели, Илья поздоровался с Айсленд-радио, Андрей направил Дракошу на нужный курс.

На 260 эшелоне царит тишь и благодать, пока не начинаешь задумываться о посадке. А мы о ней задумывались. Гренландия встретила нас облаками. Мы знали, что под нами уже земля, и на связи были уже с Зондер Стормфьёрд-радио, но облака эту землю от нас тщательно скрывали. Илья запросил погоду в Нарсарсуаке. Я в этот момент увлечённо занималась фотографированием очередного три тысячи сто пятидесятого по счету облака и не услышала, что нам ответили, но судя по фразам «пересчитай еще раз, сколько у нас топлива» и «с какой точки мы можем вернуться», ничего хорошего в Нарсарсуаке нам не обещали.

– По прогнозам давали улучшение, – сказал Илья.

– Так и по факту дают, нижний край облачности поднялся, – ответил Андрей.

– Да, но ветер усилился до 8 метров!

– Мы можем пролететь еще час и снова запросить погоду.

– Можем, – Илья торопливо рисовал карандашом цифры в столбик на наколенном планшете, – Но, через час мы будем вот в этой точке, а с нашим расходом топлива, я совсем не уверен, что оттуда его хватит хоть куда-нибудь. В смысле, с разумным запасом.

– А с какой хватит вернуться?

– Ну… максимум полчаса у нас ещё есть.

– Тогда запрашивай Зондер Стормфьёрд – BGSF, что там с погодой.

Илья вздохнул и нажал тангенту на штурвале.

В Зондер Стормфьёрде погода была шикарная, как нам и обещали прогнозы: солнце, ветер с нужной нам стороны, видимость миллион на миллион.

– Что решаем? – спросил Илья.

– А что тут решать – поворачивать надо и садиться в Кангерлуссуак, – ответил Андрей.

Илья запросил у диспетчера смену маршрута.

– Нууу, подождите, сейчас мы согласуем, – протяжно ответило Зондер Стормфьёрд-радио и надолго умолкло.

Пять минут ожидания, десять, пятнадцать… Илья запросил снова, и его снова попросили подождать. Насколько я знаю, радарного покрытия над Атлантикой нет никакого, и диспетчеры нас не «видят». Всё управление осуществляется по докладам бортов и счислению пути – видимо, поэтому диспетчер так долго молчал, опасаясь ошибиться. Всё это время Дракоша продолжал с довольным урчанием поглощать топливо и доступная нам дальность полета стремительно уменьшалась. Наконец диспетчер выдал разрешение на смену маршрута. Андрей заложил вираж вправо и направил Дракошу на основной международный аэродром Гренландии.

Несмотря на то что я не принимала активного участия в этой части перелета, всё это было ужасно интересно, и я внимательно смотрела и слушала. Мир так устроен, что старательно