Чарльз Локвуд - Морские дьяволы

И он невесело усмехнулся, на что я ответил такой же горькой усмешкой. Затем он продолжал:

- Они или совсем не взрываются, или взрываются раньше времени, или зарываются слишком глубоко в воду. Они сковывают нас - вот что они делают! Сковывают по рукам и ногам. Так больше нельзя! В Японском море есть чем поживиться. Оно кишмя кишит судами, которые ведать не ведают, что кругом идет война. А мы? Возьмите "Уоху". Что мы сделали? За весь поход не потопили ни одного суденышка. Голову даю на отсечение, что когда мы входили в порт без голика на перископе, все наши матросы чувствовали себя так, словно они стояли голышом на виду у всех. Христом богом прошу, дайте мне торпеды, которые взрываются тогда, когда они должны это делать, и немедленно отправьте обратно. Район там - пальчики оближешь!

Этот человек явно был мне по душе. Он не поддакивал, не крутил хвостом, не произносил заученной фразы: "Как вам будет угодно, сэр". В нем чувствовался дух настоящей подводной службы, в котором я сам воспитался и вырос.

- Хорошо, Маш, - сказал я отеческим тоном, который получился как-то сам собой. - Расскажите мне об этом пока в общих чертах, а подробный доклад представите потом. Но помните: чем больше я буду знать, тем большую помощь смогу оказать вам и другим подводникам, действующим в Японском море.

Маш кивнул головой в знак согласия, затянулся дымом сигареты и начал:

- Мы рассчитали свой переход таким образом, чтобы подойти к проливу Лаперуза в сумерки и ночью проскочить его в надводном положении. Тогда мы смогли бы погрузиться, находясь уже далеко в Японском море, например у острова Рэбун.

Слушая Маша, я мысленно представил себе район, о котором он говорил. Пролив Лаперуза - это мрачная, тоскливая полоса воды, проходящая, как сквозь игольное ушко, между скалистыми оконечностями островов Хоккайдо на юге и Сахалин на севере. На расстоянии 25 миль друг от друга, разделенные холодным течением пролива, на голых скалах вдающихся в море мысов Крильон на севере и Соя на юге одиноко высятся маяки. Пройдя две трети расстояния через пролив в северном направлении, можно заметить и третий маяк Нидзо Ган, построенный на небольшом островке, скорее даже рифе. Милях в 40 к западу от входа в пролив, уже в Японском море, находятся еще два острова. Тот, что лежит севернее, и называется Рэбун.

Так как пролив очень узкий и японцы, вероятно, заминировали и хорошо охраняли его, оставив лишь узкий проход для. судов России, которая тогда сохраняла нейтралитет, мне было очень интересно выяснить, как Мортону удалось пройти через него.

- О, нам дважды пришлось поволноваться, - усмехнувшись, ответил он. Один раз нас запросили с берега, а затем с какого-то катера. Мы хотели было потопить катер, но потом решили, что он не стоит торпеды. Пролив проходили в надводном положении, неся отличительные огни. Их мы не выключили и после того, как получили запрос с берега. Мы просто игнорировали его и продолжали идти тем же курсом и скоростью. Шли так, словно наш корабль был японским, и все обошлось благополучно. Что касается катера, то он приблизился к нам на расстояние одной мили. Он мог знать о нашем присутствии в этом районе, потому что днем у нас работал радиолокатор. Конечно, момент был очень напряженный. Но орудийный расчет стоял наготове, а снаряды были поданы к пушке на верхнюю палубу. Если бы японцы опознали нас, мы задали бы им перцу при первых же признаках опасности. Но таких признаков не было.

Затем Мортон стал рассказывать о неудачных атаках, а также о торпедах, которые не взрывались и поэтому не могли пускать ко дну японские корабли и суда. Эта часть рассказа касалась событий, происходивших в ночь с 14 на 15 августа 1943 года. В 22.17 "Уоху" встретила три торговых судна противника, которые шли друг за другом курсом на юг. Два из них были средней величины и одно малое. Маш решил атаковать концевое судно. Он считал, что его можно потопить торпедой раньше, чем оно успеет предупредить об опасности суда, следовавшие впереди на расстоянии около трех миль. В пять минут первого Мортон объявил боевую тревогу.

Надо сказать, что у Мортона на "Уоху" торпедные атаки проводились своеобразно, совсем не так, как на других подводных лодках. Вместо того чтобы самому стоять у перископа, Мортон ставил туда своего старшего помощника, который непрерывно докладывал ему обстановку на поверхности. Мортон руководил торпедной атакой, сопоставляя данные об элементах движения цели, поступавшие от старшего помощника, с пеленгами, которые наносились на специальный планшет. Когда, по его расчетам, наступал нужный момент, он приказывал выпускать торпеды.

Его старший помощник капитан-лейтенант Дик О'Кейн блестяще владел перископом. Вместе они составляли прекрасно сработавшуюся пару. В то утро, когда "Уоху" стояла у пирса № 4 в Пирл-Харборе, я, стремясь чем-нибудь отвлечь Мортона от мрачных мыслей, спросил его, почему он ставит к перископу старшего помощника.

- Видите ли, - произнес Мортон с мягким выговором южанина, - я наблюдаю за прокладкой и автоматом торпедной стрельбы. Это дает мне все, что требуется: дистанцию, пеленг и путь торпеды. Так я произведу торпедный залп своевременно и с нужной дистанции. Если же руководить атакой с мостика или из боевой рубки, то, забыв на мгновение, что цель всегда кажется большей, чем она есть на самом деле, в особенности ночью, можно от азарта или испуга выстрелить преждевременно. При моей системе Дик может хоть умереть от страха, но я не выпущу торпеды, пока не все готово и не наступил подходящий момент.

По составленному им самим боевому расписанию Маш во время атаки находился в крохотном пространстве между перископами и штурманским столом, откуда он мог видеть все сразу. Спиной к рулевым стоял диктор, задача которого состояла в том, чтобы через корабельную трансляцию информировать личный состав каждого отсека о ходе атаки и о других событиях, представляющих интерес для всего экипажа подводной лодки.

Между прочим, во время второй мировой войны, частенько вспоминая о прошлом, я недоумевал, как это мы, воюя на подводных лодках в первую мировую войну, не умерли от одного только любопытства. Ведь в те времена сообщения о происходящем на поверхности моря передавались голосом из отсека в отсек, от человека к человеку, что было чрезвычайно медленной процедурой.

В момент сближения с целью в подводном положении Мортон вертелся из стороны в сторону, подавая необходимые команды. Его верный и внимательный старший помощник вел наблюдение в перископ, а с автомата торпедной стрельбы поступали данные для атаки.

- В пять минут первого мы пошли на погружение, - вспоминал Маш. - Через полчаса, выйдя в точку залпа, мы выпустили свою первую торпеду с дистанции около пяти кабельтовых. Торпеда была установлена на глубину хода три метра. Японское судно шло со скоростью семь узлов. Насколько мне известно, оно и сейчас бороздит моря. Что это? Промах? Не знаю, во всяком случае взрыва не было!