Серафима Чеботарь - 50 величайших женщин. Коллекционное издание

Ознакомительный фрагмент

Премьера спектакля состоялась 9 декабря 1909 года. Успех был громадный. Станиславский играл Ракитина, Наталью Петровну – Ольга Книппер, Верочку – Коренева. Великая Мария Николаевна Ермолова после премьеры отзывалась о спектакле с восторгом: «Дивная, идеальная постановка!»

Кореневу хвалили больше всех из исполнителей. Она стала по-настоящему знаменитой. Почитателей у нее, красивой женщины и талантливой актрисы, было несметное количество. Добужинский не пропускал ни одного ее спектакля, продолжал писать ее портреты; ее рисовал Сомов; Бакст был покорен ею; Александр Блок восхищался ее красотой и талантом.

В 1910 году Немирович-Данченко поставил в Художественном театре «Братьев Карамазовых» Достоевского. Спектакль игрался в два вечера. Коренева играла Lise Хохлакову, Качалов – Ивана Карамазова. Ольга Леонардовна Книппер писала после спектакля жене Станиславского Марии Петровне Лилиной (Станиславский в то время тяжело болел тифом и находился в Кисловодске): «Из женщин первым номером Коренева – очаровательная, нежная, хрупкая статуэтка. Вывозят ее в кресле, вся в белом, точно облако лежит белое платье старинного шитья. На тоненькой шейке прелестная рыжеватая, вся в завитках головка с черной бархоткой, и все это на фоне синего кресла: вытянутые атрофированные ноги в белых мягких башмачках, это внешность. Образ дает преинтересный – больная, с повышенной нервностью, уже с надрывом в душе, богатая избалованная девочка, чувствующая всю красоту и глубину Алешиной души, жаждущая какой-то большой жизни, больших чувств, но вся надорванная, истеричная, бесенок».

Когда Станиславский решил включить в репертуар театра одноактные пьесы Тургенева «Провинциалка», «Где тонко, там и рвется», «Нахлебник», – он вновь пригласил Добужинского. Тот с восторгом согласился – он снова сможет работать вместе с обожаемой им Лидией. Премьера тургеневского спектакля состоялась 5 марта 1912 года. Режиссером был Немирович-Данченко, Коренева играла Ольгу Петровну в «Нахлебнике». Она пленяла необыкновенной естественностью, мягкостью и молодостью. В ней была загадочность и удивительная красота. И, как впоследствии писал Добужинский, «исключительный драматический талант».

Роли Кореневой в этих спектаклях – это особые страницы в истории русского театра. Зрители ощущали в ней наивную безжалостность юности, прелесть и тайну. Она много играла – Зинку в «Мизерере» Юшкевича, Сольвейг в «Пер-Гюнте», Лизу в «Горе от ума», Аню в «Вишневом саде»… После «Братьев Карамазовых» и роли Лизы в «Николае Ставрогине» (инсценировке романа Достоевского «Бесы») к ней пришла уже поистине громадная слава. Достоевский был особенно близок ее артистическому дарованию. Она играет во всех постановках Достоевского в Художественном театре – в роли полубезумной Татьяны Ивановны в «Селе Степанчикове» она была гениальна. Она была идеальной актрисой для воплощения женских образов Достоевского. Снимается Коренева и в кино. Открытки с ее фотографиями продаются в киосках, ее портреты работы Бакста, Добужинского и Сомова выставляются в галереях, а репродукции их печатаются во всех крупнейших журналах.

В период с 1904 по 1920 год она была в расцвете своей популярности и своего таланта. Ее отличали чувство стиля и редкий артистизм. В те годы Лидия Михайловна Коренева, красавица с изысканным, твердым, мечтательным лицом, с ярким драматическим талантом и немалым комедийным дарованием, вела практически весь репертуар Художественного театра.

Она составила себе славу самой элегантной женщины не только в своем родном театре, но и во всей Москве. Коренева была любимой клиенткой знаменитой Надежды Петровны Ламановой благодаря своему потрясающему вкусу, смелости в одежде, тонкому чувству моды и идеальной фигуре. Про Ламанову говорили, что ее платья были не то что модны, а находились впереди европейской моды. Именно Ламановой Художественный театр обязан своими костюмами ко множеству самых красивых постановок: с 1901 года Ламанова сотрудничает с театром, а с 1932-го становится штатным консультантом по костюмам. По тому, что носила Коренева, все модницы Москвы шили себе туалеты. Ольга Глебова-Судейкина писала своей подруге в Петроград: «У нас тут новая мода. Будешь на выставке – посмотри, как одета Коренева. Теперь все стараются одеваться именно так». Необыкновенная элегантность отличала ее до самых последних дней.

Лидия Коренева в конце 1930-х гг.

После революции все стало меняться в ее жизни. В 1918 году была признана неудавшейся и отменена постановка пьесы Блока «Роза и крест». В сезон 1920/21 года ее ввели вместо Ольги Книппер-Чеховой на роль Елены Андреевны в чеховском «Дяде Ване» – играть после Книппер было очень нелегко. Эта роль не была ее удачей. Начинался новый период в жизни актрисы. Уходила молодость, а расставаться с молодыми ролями она не хотела. За всю свою долгую жизнь Коренева так и не сыграла ни одной возрастной роли. От одиночества, стародевичества и растерянности у нее стал портиться характер, и без того довольно тяжелый. Теперь ее уже называли «самой капризной актрисой Художественного театра». Находиться с нею рядом становилось все тяжелее.

Единственными близкими ей людьми оставались Станиславский и его жена, Мария Петровна Лилина. В 30-е годы в доме Станиславского Коренева была своим человеком. Она была по-настоящему предана им. Во время войны, когда вся труппа театра уехала в эвакуацию, она единственная осталась в Москве ухаживать за больной Лилиной – у нее была саркома, ей сначала ампутировали ногу, потом руку. Коренева оставалась с ней до самой ее смерти летом 1943 года.

Близость к семье Станиславского не способствовала сближению Кореневой с Немировичем-Данченко. Он открыто говорил о том, что не доверяет ей. Активно не любил ее и Михаил Булгаков, когда в середине 30-х годов работал в Художественном театре над постановкой своих пьес – сначала «Дней Турбиных», а затем «Мольера». В «Мольере» Коренева репетировала и играла Мадлен. Булгаков был ею очень недоволен. Коренева была недовольна им. Она не выносила Михаила Афанасьевича. Когда он писал свой знаменитый «Театральный роман», то жестоко отомстил ей – Булгаков вывел Кореневу в образе Людмилы Сильвестровны Пряхиной, неуравновешенной и вздорной актрисы, которая так напугала своей фальшивой истерикой кота, что тот порвал занавеску.

Когда, уже в 60-е годы, «Театральный роман» был опубликован, Коренева в бешенстве позвонила вдове Булгакова, Елене Сергеевне, и наговорила ей грубостей: как она посмела публиковать этот пасквиль, написанный Булгаковым на людей, которые спасли его от ареста… Старики МХАТа верили, что это именно благодаря им Булгакову удалось избежать репрессий.