Екатерина II - Иона Ризнич

графа Михаила Воронцова, который тоже принимал участие в перевороте и сопровождал Елизавету в ту ночь, когда она вступила на престол.

Остальные придворные становились то на ту, то на другую сторону с учетом своих интересов.

Болезнь Фике

События следовали быстро. Спустя неделю после праздника в честь наследника престола императрица отправилась в паломничество в Троицкий монастырь, а Фике выделили учителей: одного, Симеона Теодорского, чтобы наставлять ее в православной вере; другого, Василия Ададурова, для русского языка, и француза Жана-Батиста Ланге, балетмейстера, для обучения ее танцам.

Юная Фике с полной серьезностью отнеслась к перспективе стать русской императрицей. Она признавалась, что «четырнадцати лет она составила тройной план понравиться своему супругу, Елизавете и народу. Она ничего не упустила, чтобы достигнуть этой цели». Фике старательно изучала карту России, законы страны, ее язык и ее религию. Она очень старалась поскорее заговорить на языке своей новой Родины, стремилась поразить всех своими успехами, для этого вставала ночью с постели и, пока все спали, заучивала наизусть тетради, которые оставлял ей Ададуров. Несмотря на жарко топившиеся печи, по ногам сильно дуло, и бедная Фике простудилась. Простуда обернулась тяжелой пневмонией с плевритом, от которой девочка едва не умерла. «Я была без памяти, в сильном жару и с болью в боку, которая заставляла меня ужасно страдать и издавать стоны, за которые мать меня бранила, желая, чтобы я терпеливо сносила боль», – вспоминала Екатерина.

Принято считать, что лекари восемнадцатого столетия не могли предложить никаких действенных средств и лишь мучили бедняжку кровопусканиями, которые еще больше ослабляли ее организм. Это не совсем так: и в Москве, и в Петербурге действовали аптеки и «аптекарские огороды» – ботанические сады. Медики использовали многие травы: анис, анютины глазки, барбарис, безвременник, валерьяну, волчье лыко, девясил, донник желтый, дягиль, дурман, зверобой, иву, красавку, крапиву… Их собирали в определенное время года, сушили, настаивали и хранили в склянках, завязанных пузырем и бумагою для герметичности. В качестве лекарств широко применялись настои, пилюли, экстракты, масла и бальзамы, отвары, сиропы, порошки… Так что, лекарственный ассортимент был довольно обширен.

Врачи делали все возможное, но бедная девочка «оставалась между жизнью и смертью в течение двадцати семи дней, в продолжение которых» ей «пускали кровь шестнадцать раз и иногда по четыре раза в день».

Сомневаясь в выздоровлении дочери Иоганна, Елизавета предложила привести лютеранского пастора, но Фике умирать не собиралась и прозорливо попросила привести православного священника. Этот поступок прибавил ей популярности при русском дворе.

Фике выздоровела лишь к весне: «Наконец, 21 апреля 1744 года, в день моего рождения, когда мне пошел пятнадцатый год, я была в состоянии появиться в обществе, в первый раз после этой ужасной болезни. Я думаю, что не слишком-то довольны были моим видом: я похудела, как скелет, выросла, но лицо и черты мои удлинились; волосы у меня падали, и я была бледна смертельно. Я сама находила, что страшна, как пугало, и не могла узнать себя. Императрица прислала мне в этот день банку румян и приказала нарумяниться».

Первые шаги при дворе

В середине лета 1744 года София Фредерика Августа перешла из лютеранства в православие и получила имя Екатерины Алексеевны – такое же как у матери императрицы, Екатерины I. На следующий день после крещения Екатерина была обручена с будущим императором.

В те годы она была очень хороша собой. Наилучшее представление о ее внешности создает портрет кисти Луи Каравакка. Девушка была очень стройна, у нее были приятные черты лица, прекрасная кожа и пытливые, умные глаза.

Француз де Рюльер в своих записках отмечал, что юную Екатерину отличали «приятный и благородный стан, гордая поступь, прелестные черты лица и осанка, повелительный взгляд». «Длинная шея, особенно со стороны, образовывала отличительную красоту, которую она движением головы тщательно обнаруживала. Большое открытое чело и римский нос, розовые губы, прекрасный ряд зубов… Волосы каштанового цвета дивной красоты, черные брови и… прелестные глаза, в коих отражение света производило голубые оттенки, и кожа ослепительной белизны. Гордость составляла отличительную черту ее физиономии».

Но несмотря на эту гордость, Екатерина была полна готовности подстроиться как под непредсказуемый нрав императрицы Елизаветы Петровны, так и под сложные обычаи русского двора. Она никогда не шла на поводу у своих прихотей и была готова смирять себя, дабы достичь цели и упрочить свое положение. А смиряться ей приходилось ежедневно, ежечасно. Жизнь молодой Екатерины в России была очень трудна. Много позднее Екатерина назовет свою бытность великой княгиней «восемнадцатью годами тоски и одиночества».

Екатерина II и книги

Страдая от одиночества, Екатерина много читала. «Никогда без книги, и никогда без горя, но всегда без развлечений», – так она вспоминала свою молодость. Начала девушка с романов. Надо сказать, что модные романы того времени имели романтические сюжеты и изобиловали чувственными описаниями любовных сцен. Особой популярностью пользовались книги французской писательницы XVII века мадам де Скюдери, описывавшей куртуазные похождения современных ей парижан под видом античных героев и весьма вольно обращавшейся с историческими реалиями. Не был обойден вниманием молодой Екатерины и Брантом – автор хроник придворной жизни времен Екатерины Медичи, описавший амурные похождения «галантных дам» и их кавалеров. Подобное чтение разжигало чувственность юной девушки, но, увы, ничего подобного этим романтическим описаниям в реальной жизни ее не ждало, ведь отношение к ней жениха оставалось прохладным.

Утратив веру в куртуазный мир, описанный в книгах, Екатерина перешла к более серьезной литературе. Она стала читать труды Вольтера, которые, по ее собственному признанию, произвели перелом в ее сознании; потом принялась за «Всеобщую историю», четырехтомный философский словарь Бэйля и «Дух законов» Монтескье – прогрессивный трактат по политической философии, выразивший основные идеи Просвещения, проповедовавший отмену рабства и разделение властей.

Сравнивая литературные интересы свои и жениха, Екатерина не без гордости писала о том, что сама прочла «Историю Германии» в восьми томах, письма госпожи Севинье и Вольтера, в то время как Петра интересовали «процессы каких-то разбойников с большой дороги, которых вешали и колесовали».

Стремясь лучше изучить русский язык, Екатерина прочитала множество русских книг, все, какие только могла достать. Русская литература тогда еще только развивалась, книг было мало, но выходили уже периодические издания – «Ведомости» и «Примечания» к ним, где печатались поэты Кантемир, Дмитриев, Сумароков, оды Ломоносова… Можно легко представить себе, как юная Екатерина заучивала наизусть строки первого поэта того времени Александра Сумарокова:

Собака Кошку съела,

Собаку съел Медведь,

Медведя – зевом —

              Лев принудил умереть,

Сразити Льва рука

               Охотничья умела,

Охотника ужалила Змея,

Змею загрызла Кошка.