Повесть о балтийском матросе - Иван Матвеевич Жигалов

Митинг уже кончался, люди начали расходиться.

— Товарищи, задержитесь! — громко крикнул Дыбенко. — Только что приехавший из эмиграции товарищ хочет порассказать вам кой-чего.

Несколько необычный вид «длинноволосого» эмигранта, как видно, заинтересовал, стали слушать…

«С этой поры, — вспоминает Антонов-Овсеенко, — оборонцы не смели до «июльских дней» выступать на Сенатской площади: она безраздельно была завоевана нами».

Антонов-Овсеенко возглавил организацию РСДРП(б) Гельсингфорса. Легче стало работать Дыбенко.

Керенский готовил давно задуманное большое наступление на фронте и собирал силы. Вердеревский получил от него приказ: в пятидневный срок сформировать из матросов-добровольцев шесть «ударных батальонов». Центробалт, действуя согласно своему уставу, отменил приказ Керенского. Дыбенко написал на приказе: «Ввиду недостатка специалистов на кораблях и угрозы наступления немецкого флота ни один матрос, верный революции, не может покинуть корабль… Тот кто добровольно покинет корабль, исключается из списков флота и считается дезорганизатором последнего». Против отправки на фронт лишних офицеров председатель Центробалта не возражал…

Революционный подъем на Балтике нарастал. 18 июня в Гельсингфорсе состоялась массовая демонстрация. Матросы, солдаты и рабочие требовали удаления представителей буржуазии из правительства, передачи всей власти в руки Советов, протестовали против наступления на фронте, против назначенных начальников и комиссаров Временного правительства.

Опять в Гельсингфорсе появились «уговариватели».

— Сразу три «апостола», — смеялся Дыбенко, — и все «знатные».

Прибывшие правый эсер Авксентьев, меньшевик Гегечкори и председатель солдатской секции Петросовета меньшевик Завадский потребовали:

— Собирайте моряков, будем исправлять ваши «ошибки».

— Это можно, — согласился Дыбенко, — митинговать матросы любят.

21 июня на Сенатской площади вновь состоялся многолюдный митинг. И опять — под большевистскими лозунгами.

Так ни с чем и уехали «уговариватели» в Петроград.

В эти дни революционного накала Центробалт принял решение послать Дыбенко в столицу к товарищу Ленину получить указания, какую линию проводить, чтобы удержать матросские массы от преждевременных выступлений. И Павел поехал…

Центральный Комитет РСДРП(б) размещался на Большой Дворянской в бывшем особняке царской фаворитки балерины Кшесинской. Здесь и произошла встреча.

«Пробираюсь из комнаты в комнату, — вспоминал Дыбенко, — спрашиваю, можно ли Ленина видеть.

— А вы кто такой?

— Я председатель Центробалта.

Стою, расспрашиваю. Из соседней комнаты выходит человек средних лет, среднего роста, внимательные, с усмешкой глаза.

— Это Ленин.

Подхожу к нему.

— Разрешите получить от вас кое-какие указания и информацию для нашей работы, а то много ходит слухов о готовящемся вооруженном выступлении.

Говорю, кто я. Деловито, коротко обмениваемся первой фразой. От Ленина узнал, что никакого выступления не готовится, предполагается демонстрация.

— Уж тут следите сами, — сказал Ленин. — Но смотрите, не набедокурьте, а то я слышал, что вы там с правительством не ладите. Как бы чего не вышло.

— Ничего, Владимир Ильич, это наговоры, мы люди скромные и вперед батьки в пекло не полезем…»

Вернувшись на Главную базу, Дыбенко сразу же увидел неподалеку от невзрачной «Виолы» роскошную царскую яхту «Полярная звезда», стоявшую под флагом Центробалта. Припомнилось обещание кронштадтских делегатов на I съезде — переселить ЦКБФ на более солидный корабль. «Сдержали слово товарищи. Только ведь Керенский, наверняка, для себя берег это сокровище. Поди, скажет, Дыбенко украл яхту. Впрочем, нам не привыкать к нападкам».

В большом салоне яхты Павла уже ждали.

В «Крестах»

Начинался самый жаркий месяц — июль. Море — зеркально-гладкое, тихое. А флот жил предчувствиями близкой бури. Политическая обстановка накалена до предела. Центробалт и его председатель всячески сдерживали матросов, рвавшихся к активным действиям. Митинги возникали по любому поводу. Уже в последних числах июня стало ясно, что предпринятое Керенским наступление на фронте провалилось. Чтобы снять с себя ответственность за неудачи и дезориентировать начавшееся движение протеста в войсках и народе, министры-кадеты в ночь на 3 июля вышли из состава правительства. В этот день в Петрограде с раннего утра до поздней ночи проходили демонстрации. Народ требовал передачи власти Советам.

Не зная еще о событиях в столице, члены Центробалта-большевики обратили внимание на передвижение боевых кораблей. На Свеаборгском рейде появились пришедшие из Ревеля крейсеры «Адмирал Макаров», «Богатырь», «Баян», «Олег» и даже подводные лодки. С чего бы это? Новая дислокация не вызывалась военной обстановкой.

От матросов, работавших в штабе, Дыбенко узнал о тайных переговорах между начальником морского генерального штаба капитаном первого ранга Капнистом и начальником штаба флота капитаном первого ранга Зеленым. «За спиной Центробалта происходят какие-то темные махинации». Дыбенко поговорил с товарищами. Решили образовать секретную тройку по борьбе с контрреволюцией во главе с Ховриным. Ей поручили взять под контроль шифровальное делопроизводство штаба.

— Действуйте смело, по-революционному, — наставлял Дыбенко.

На крупных кораблях из самых преданных революции матросов создали дежурные взводы.

4 июля в 20 часов Николай Ховрин и Андрей Штарев без стука вошли в юзорубку. В ней они застали каперангов — начштаба Зеленого, флаг-капитана князя Черкасского, флаг-офицера Ренгартена, старшего лейтенанта Петухова. Появление представителей Центробалта в святая-святых штаба флота всех ошеломило. Показывая на ленту с цифровыми знаками, Ховрин потребовал от флагманского радиста Петухова:

— Читайте текст.

Ховрин и Штарев обнаружили документы не военно-оперативные, а политические, адресованные Вердеревскому за подписью помощника морского министра Дудорова. В них говорилось об обстановке в Петрограде. В одной из депеш, переданной в 19 часов 15 минут, Дудоров сообщал, что Временное правительство в согласии с ВЦИК приказывает немедленно прислать «Победителя», «Забияку», «Гром» и «Орфея» в Петроград, где им войти в Неву. «Идти полным ходом. Посылку их держать в секрете… Временное правительство возлагает на них задачу демонстрации и, если потребуется, действие против прибывших кронштадтцев…» Через пятнадцать минут — новая шифровка. Вердеревскому предписывалось принять меры к тому, чтобы ни один корабль без его приказа не мог подойти к Кронштадту. Предлагалось такие корабли топить.

— Значит, руками гельсингфорцев временные с ведома соглашательского ВЦИК хотят расправиться с кронштадтцами?! Что задумали живоглоты! — зло произнес Дыбенко, когда его познакомили с содержанием секретных депеш.

Командующего флотом пригласили на «Полярную звезду». Не хотелось Вердеревскому предавать широкой огласке шифровки. А пришлось… Его ждали представители 62 кораблей и весь состав Центробалта. Дыбенко сам зачитал депеши, затем проекты резолюций. В одной балтийцы требовали передачи всей власти в руки ВЦИК. Во второй — арестовать Дудорова, для чего направить в Петроград делегацию на эсминце «Орфей». Третья предлагала комиссару Временного правительства Онипко немедленно покинуть Главную базу. Моряки послали революционный привет петроградским рабочим и солдатам и заверили, что балтийцы всегда готовы оказать им поддержку.

В 3 часа 25 минут 70 делегатов во главе с Ховриным отбыли в Петроград…

На следующий день ближе к вечеру Дыбенко разговаривал по прямому проводу с делегатом I Всероссийского съезда Советов Маркиным и узнал от него,