Владимир Муравьев - Пестель

— Не дадите ли вы мне дрожки? Кругом сейчас такая грязь — не пройти, не проехать, а мне надо ехать к Юшневскому.

Байков рад был выпроводить Волконского и тут же распорядился заложить для князя дрожки. Но отдал распоряжение, не выходя из комнаты. «Черт побери, — подумал Волконский, — неужели не удастся выпроводить его из комнаты хотя бы на минуту!..» И тут доложили, что приехал фельдъегерь с донесением из Таганрога. Волей-неволей пришлось Байкову выйти в другую комнату. Едва оставшись наедине с Пестелем, Волконский быстро сказал ему по-французски:

— Мы преданы. Выдал Майборода. Знаю это от хорошего знакомого, хотя и не члена общества. Но ничего, мужайтесь.

— Мужества у меня достаточно, не беспокойтесь, — так же вполголоса ответил Пестель. — Вы сами держитесь крепче. А из меня хоть жилы будут тянуть — ни в чем не сознаюсь! Одно только необходимо — уничтожить «Русскую Правду»: одна она может нас погубить.

— Забыл сказать, — быстро произнес Волконский. — Заика арестован…

Пестель побледнел. Заика было прозвище Барятинского. Но тут вошел Байков и прервал разговор.

— Ну что ж, я поехал, — обратился к нему Волконский, — поехал к Юшневскому, — значительно добавил он, чтобы Пестель догадался о его намерении все сообщить Юшневскому. Пестель еле заметно кивнул головой.

Допрос в следственной комиссии. Рисунок художника Н. Д Кардовского.

Казнь. Рисунок художника И. Д. Кардовского.

В тот же день Пестеля перевели от Байкова в старое здание доминиканского монастыря. В келье, за железными решетками, было надежней содержать столь опасного арестанта. Но Пестель пробыл там недолго. На следующий же день прибывший из Петербурга фельдъегерь привез приказ военного министра Татищева: срочно доставить в столицу Пестеля, Лихарева, Крюкова, Бобрищева-Пушкина и Юшневского.

И Пестеля повезли в Петербург.

Сергей Муравьев-Апостол узнал о восстании на Сенатской площади 25 декабря. И в этот же день командир Черниговского полка полковник Гебель получил приказ начальника Главного штаба 1-й армии: «По воле государя императора покорнейше прошу ваше сиятельство приказать, немедленно взять под арест служащего в Черниговском пехотном полку подполковника Муравьева-Апостола с принадлежащими ему бумагами, так, чтобы он не имел времени к истреблению их, и прислать как оные, так и его самого под строжайшим присмотром в С.-Петербург прямо к его императорскому величеству».

Муравьева в Василькове не оказалось, он был в Житомире. Гебель и жандармы спешно выехали в Житомир. Бестужев-Рюмин помчался предупредить друга о грозящем аресте.

В Житомире Гебель и жандармы, узнав, что Сергей Муравьев-Апостол вместе с братом Матвеем уже уехали обратно в Васильков, бросились за ними в погоню. На пути они встретили жандармского поручика, который вез приказ об аресте Бестужева-Рюмина.

Бестужеву удалось предупредить Муравьевых. Теперь они, уже трое, скрываясь от погони, доехали до Трилес, где была расквартирована 5-я рота Черниговского полка, которой командовал член тайного общества поручик Кузьмин. Сам Кузьмин находился в Василькове. Муравьевы остались в квартире Кузьмина, Бестужев уехал с запиской в Васильков.

Гебель с жандармами приехал в Трилесы. Они зашли на квартиру Кузьмина, чтобы обогреться и узнать, не были ли у него Муравьевы. В квартире было темно. Гебель засветил огонь и увидел Сергея Муравьева. Матвей был в соседней комнате.

Гебель расставил вокруг дома стражу и прочел братьям приказ об аресте.

На рассвете из Василькова приехал Кузьмин. Он сразу вошел в комнату арестованных и быстро спросил:

— Что делать?

— Освободить нас, — ответил Сергей Муравьев.

Вместе с Кузьминым из Василькова приехали еще трое офицеров — членов тайного общества — Щепилло, Соловьев и Сухинов.

Гебель, увидев офицеров, закричал на них, чтобы они возвращались к своим частям. В ответ Сухинов потребовал объяснить, за что арестованы Муравьевы.

— Не ваше дело, — сказал Гебель.

— Ты, варвар, хочешь погубить Муравьевых! — крикнул Щепилло, вырвал из рук караульного ружье и всадил штык в грудь полковника. Гебель крикнул солдатам, чтобы они кололи возмутителей. Но ни один из солдат не двинулся с места.

Разбив окно, из дома на улицу выскочили Сергей и Матвей Муравьевы.

Юг, как и было раньше договорено, выступил в поддержку севера. Но выступление произошло уже после разгрома северян на Сенатской площади. И это чрезвычайно осложнило действия и план восстания южан. Оставалась надежда лишь на то, что, может быть, удастся поднять всю Южную армию и, закрепившись на юге, двигаться затем к столицам и сделать то, что не удалось сделать северянам.

Утром 30 декабря пятая и присоединившиеся к ней еще две роты Черниговского полка вступили в Васильков. Васильков оказался во власти восставших.

Из Василькова Черниговский полк в боевом порядке под командованием Сергея Муравьева-Апостола двинулся на соединение с воинскими частями, в которых вели работу члены Общества соединенных славян.

Но 3 января 1826 года на пути — недалеко от Трилес — их встретил отряд генерала Гейсмара, высланный для подавления восстания.

Ураганный картечный огонь обрушился на черниговцев. В первую же минуту был ранен в голову Сергей Муравьев-Апостол, убит Щепилло, ранен Кузьмин. В поредевшие ряды солдат врезался эскадрон гусар.

В пять часов вечера под усиленным конвоем в Трилесы доставили арестованных: Сергея Муравьева-Апостола, его брата Матвея, Соловьева, Кузьмина, Бестужева-Рюмина.

Арестованных офицеров поместили в корчме, арестованных солдат развели по избам.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

«ПОСТАВЛЕНЫ ВНЕ РАЗРЯДОВ»

Пять сосен тогда выступают вперед,

Пять виселиц, скрытых вначале;

И сизая плесень блестит и течет

По мокрой и мыльной мочале…

естеля привезли в Петербург 3 января 1826 года. «Пестеля поместить в Алексеевский равелин, выведя для того Каховского или другого из менее важных», — писал Николай I в сопроводительной записке коменданту Петропавловской крепости.

Значение Пестеля тайный комитет уже хорошо себе представлял: арестованные и допрошенные к тому времени члены Северного общества указывали на Пестеля как на одного из главнейших заговорщиков. Как много известно тайному комитету, Пестель понял на первых же допросах. Запирательство было бы бесполезно и губительно. Пестель стал давать показания о деятельности общества и своей роли в нем.