Принц Вильгельм I Оранский. В борьбе за независимость Нидерландов от Испанской короны - Сесили Вероника Веджвуд

Первым этого недостойного кандидата поддержал Сент-Альдегонд в Утрехте, стараясь как можно меньше говорить про Анжу, но как можно активнее подчеркивать затруднительное положение, в котором находились Нидерланды. Все видели, что посредничество императора провалилось. Встреча, состоявшаяся в Кёльне под эгидой императора Рудольфа с целью добиться мира в Нидерландах, подтвердила только то, что Филипп не собирается предлагать своим подданным приемлемых для них условий. Несмотря на то что пока у Пармы было всего четыре провинции, его позиция с военной точки зрения была достаточно сильной, и окончательная победа Испании, пусть и отдаленная, казалась очевидной, так что необходимость предлагать приемлемые условия исчезла. Встреча закончилась быстро и безрезультатно. Тем временем в Утрехте Сент-Альдегонд настаивал, что иностранная помощь отчаянно нужна и, если Нидерланды не согласятся на союз с Анжу на своих условиях, Штаты будут вынуждены принять условия Филиппа. Как они могли колебаться, имея такой выбор? Но они, конечно же, колебались, из-за отсутствия опыта, необоснованного оптимизма и неприязни к Анжу. Они утверждали, что отлично справятся сами. Разве не так было до этого? Вильгельму и Сент-Альдегонду требовалось показать им, что способность героически восставать и отчаянно обороняться не принесет большой пользы, если недооценивать противника; что время работает не на них, а на Филиппа; что в долгосрочной перспективе маленькие народы без поддержки извне всегда вынуждены сдаваться на милость более многочисленных. К этому следовало добавить, что никакая храбрость не поможет, если постоянно проявлять ее в последнюю минуту, если не проявлять предусмотрительности, а деньги выделять редко и в недостаточных количествах.

Пока Сент-Альдегонд трудился над своей непопулярной задачей в Утрехте, в Генте перешел к активным действиям Имбизе. Он начал собирать свои силы с того момента, когда в январе, успокоив город, Вильгельм уехал. Весной, когда популярность Вильгельма резко упала, он восстановил свое влияние. Теперь, в августе 1579 года, предполагаемый союз с герцогом Анжуйским стал для него знаком, что пора отомстить принцу Оранскому. Он выпустил жесткий памфлет, изобличавший принца как нечестивца, предавшего и свою веру, и свою страну, и готового отдать Нидерланды под власть французского католика. Но переменчивой гентской толпе Имбизе уже надоел своим позерством; в городе начались раздоры, и он снова призвал Вильгельма. Насколько быстро падала популярность Вильгельма в первой половине года, настолько же уверенно она росла во второй, и, когда он прибыл в Гент, удалиться пришлось Имбизе, который бежал при его приближении, забрав с собой проповедника Датенуса. Большинство членов городского совета радостно проголосовали за его исключение из совета, и в первый раз за два года стало казаться, что в Генте установился мир и порядок и возобладала умеренность. Популярность Вильгельма была так велика, что через три недели он повторил свой успех в Брюгге.

Теперь порядок был восстановлен во всей Фландрии, и примерно в это же время произошло другое радостное событие: у Вильгельма и Шарлотты родилась дочь – четвертая дочь, ставшая крестницей этой провинции и получившая имя Фландриана.

2

Таким образом, осенью 1579 года положение Вильгельма укрепилось настолько, что он мог более жестко разговаривать с Генеральными штатами и городами. Впереди была непростая зима: Парма быстро консолидировал свои силы и готовился – как считалось – к важному весеннему наступлению. Поэтому сейчас настало время реорганизовать и усилить сопротивление. За исключением тех случаев, когда он находился в лагере или инспектировал фортификационные сооружения, Вильгельм присутствовал на всех заседаниях Штатов, а остальные часы от рассвета до заката посвящал общению и переговорам с различными комитетами и частными лицами. Даже возвращаясь в свою штаб-квартиру, он всю дорогу беседовал то с офицером английской бригады, то с дипломатами герцога Анжуйского, то с каким-нибудь провинциальным магнатом. Вероятно, в этом не всегда была необходимость, потому что однажды он пожаловался Штатам, что слишком много людей считают его единственным deux ex machina – богом из машины, в любой затруднительной ситуации.

Учитывая беспорядок в финансах Юга, восстановление порядка было сложной работой не только на практике, но даже в теории. Когда Вильгельм обратился к городскому совету Антверпена за субсидией на будущий год, советники любезно согласились на его предложение о взимании общего сбора при условии, что его будут платить только католики. Понадобилось несколько часов, чтобы убедить их, что было бы несправедливо и политически ошибочно наказывать своих же соотечественников, особенно в свете того, что война велась за толерантность.

22 ноября 1579 года Вильгельм открыл зимнюю сессию Генеральных штатов и, как только предварительные формальности были соблюдены, выступил с ремонстрацией, в которой нарисовал мрачную картину весенних планов Пармы, указывая на необходимость серьезного пересмотра финансов и методов борьбы. Он подчеркнул, что сейчас не время для ссор и проволочек, поскольку война требует от них пожертвовать личным во имя общего, во имя страны. Через всю его речь красной нитью проходила тема единства. В конце Вильгельм посчитал разумным снова ответить на инсинуации Пармы в отношении его личных мотивов. Парма лгал, изображая его амбициозным человеком и единственным препятствием на пути мирных предложений короля Филиппа, однако эта ложь работала. Незадолго до этого в Лилле толпа протащила по водосточной канаве куклу с криками «Чертов принц». Подобные демонстрации, пусть и на территории, контролируемой Пармой, могли оказаться заразительными, если этого не предвидеть. В связи с этим Вильгельм снова подчеркнул свою личную незаинтересованность и потребовал, чтобы Штаты проголосовали, согласны ли они, чтобы он занимал посты штатгальтера и генерал-лейтенанта. И снова Штаты с энтузиазмом подтвердили его полномочия. Однако его финансовые предложения были восприняты с гораздо меньшей готовностью и пылом.

Зима продолжалась. Короткие ненастные дни Вильгельм один за другим проводил на сессии с делегатами. Только по воскресеньям из-за крайней усталости он взял за правило никуда не ходить и тихо проводил их с семьей за молитвой. Однако в декабре он даже воскресенья не мог оставлять свободными и рождественский сочельник почти до самого рассвета провел с делегатами. Наконец, 9 января 1580 года им удалось кое-что – хотя и совсем немного – решить. Чтобы поторопить делегатов ради их же собственных провинций, Вильгельму пришлось подготовить еще более устрашающую ремонстрацию, которую он произнес перед ними на последней встрече, а затем для большего эффекта опубликовал в Антверпене, чтобы она получила более широкое хождение. Публикация преследовала двойную цель, поскольку ремонстрация отчасти была демонстрацией и, следовательно, предъявлением народу его политики, а отчасти пропагандой единых Нидерландов.

Вильгельм снова подчеркивал, что для объединения нужен некий чрезвычайный орган и регулярные субсидии от каждой провинции. Проблема, как ясно заявлял