Виктор Губарев - Генри Морган

Адмирал Генри Морган представил отчет об экспедиции на Панаму губернатору и Совету, которые весьма благодарили его за выполнение его последнего поручения и весьма одобрили его действия.

Это точная копия протокола.

Совершенно иначе итоги панамского похода оценили его рядовые участники, а также их кредиторы и родственники. Год спустя Ричард Браун писал секретарю Джозефу Уильямсону, что «во времена сэра Томаса Модифорда» на Ямайке «было очень много жалоб на адмирала Моргана, Коллира и других командиров, но ничего нельзя было сделать, и лишь с прибытием [нового губернатора] сэра Томаса Линча они вернулись к законности. Командиры осмеливаются появляться [на людях] лишь изредка; вдовы, сироты и оскорбленные жители, которые возлагали такие большие надежды на сей славный проект, теперь разорены из-за ухода приватиров».

Но гораздо более ужасные последствия поход Моргана имел для жителей Панамы и окрестностей. Дон Франсиско де Маричалар, занявший в октябре 1671 года пост исполняющего обязанности президента Панамы, с горечью писал королеве: «Коротко говоря, Ваше Величество, это королевство находится в таком плачевном состоянии, что вы не можете себе даже представить: жители наги, бедны, без еды и все больны. Со времени вторжения случилось столь много смертей, что, как меня заверили, умерло более трех тысяч человек».

7 (17) ноября того же года в Панаме судили бывшего президента дона Хуана Переса де Гусмана. Его обвиняли в провале военной кампании на реке Чагрес, в поражении под стенами Панамы и в приказе сжечь город, чем был нанесен ущерб в размере от 11 до 18 миллионов песо. Защитником дона Хуана выступил опытный юрист дон Франсиско Хаймес. Он умело подорвал доверие судей к ключевым свидетелям, таким как капитан Франсиско Гонсалес Саладо, лейтенант Луис де Кастильо и генеральный прокурор дон Франсиско де Валье (последний слыл личным врагом опального президента). Все 13 пунктов обвинения были разбиты Хаймесом в пух и прах. 10 (20) февраля 1672 года дон Хуан был полностью оправдан. Он умер спустя три года в Мадриде — униженным, но отстоявшим свою честь.

РЕАКЦИЯ ЕВРОПЫ НА СОЖЖЕНИЕ ПАНАМЫ

Разграбление Панамы получило широкий резонанс не только в Вест-Индии, но и в Европе. Одно из первых сообщений об этом событии опубликовала газета «Голландский Меркурий» в апреле 1671 года. Она поместила перевод письма, которое комендант Портобело отправил губернатору Картахены.

На Пиренейский полуостров первое сообщение о том, что «англичане под командованием Моргана» взяли Панаму, доставил из Картахены капитан Себастьян Дуран. Это случилось 26 мая (5 июня), когда его судно бросило якорь в порту Лиссабона. Португальцы были рады узнать, что их давний враг и сосед посрамлен британцами. Английский консул в португальской столице сообщал в одной из своих депеш: «Они говорят, что король Англии способен завоевать весь мир, ибо для англичан нет ничего невозможного».

В испанской столице о разорении Панамы узнали 1 (11) июня. Английский посол сэр Уильям Годолфин доносил в Лондон: «Я не могу описать, какой эффект эта новость произвела в Мадриде». По его словам, королева-регентша была «в таком дурном расположении духа, так рыдала навзрыд и металась в ярости, что те, кто был рядом с ней, боялись, как бы это не сократило ей жизнь». Она часами молилась, не вставая с колен, и вся страна погрузилась в траур. Англо-испанский договор, подписанный 8 (18) июля 1670 года, оказался под угрозой срыва.

Годолфин, стараясь успокоить испанских министров, уверял, что его монарх не причастен к «недавнему инциденту в Америке». В гневном письме лорду Арлингтону он обращал его внимание на то, что равновесие сил в Европе нельзя подвергать риску ради того, чтобы набить пиастрами разбойничьи кошельки.

Если сравнить дивиденды от разграбления Панамы и уступки, сделанные испанской короной англичанам по Мадридскому миру 1670 года, то станет понятно, что гораздо большую ценность для Англии имели статьи упомянутого договора. Статья VII гласила: «Все обиды, потери, убытки и оскорбления, которые английская и испанская нации… претерпели друг от друга когда-либо в прошлом в Америке, должны быть преданы забвению и совершенно стерты из памяти, словно их никогда и не было. Кроме того, договорено, что светлейший король Великобритании, его наследники и преемники будут удерживать и вечно владеть… всеми землями, районами, островами, колониями или доминионами, расположенными в Вест-Индии или в любой иной части Америки, которые король Великобритании и его подданные в настоящее время удерживают».

Таким образом, Испания впервые официально признала Ямайку английским владением.

Хотя статья VIII договора запрещала английским и испанским подданным свободно торговать друг с другом в Вест-Индии, следующая, IX статья, по словам Годолфина, «оставляла двери открытыми». Она предусматривала пожалование купцам обеих наций лицензий на право торговли в английских и испанских владениях. Кроме того, статья X разрешала кораблям обеих наций в случае непогоды или поломки заходить в порты друг друга, где капитаны могли производить ремонт и переоснастку своих судов, а также запасаться провизией и дровами.

21 июня (1 июля) 1671 года посол Венеции в Испании Карло Контарини писал дожу и сенату:

«Серьезная потеря Панамы сопровождается острым чувством горечи, охватившим часть здешнего правительства, превосходящим привычные характеристики этой нации, в коих возвеличиваются ее доходы и ничего не говорится о потерях. На днях был созван Государственный совет, на котором присутствовала сама королева. На нем граф Пеньяранда, председатель Совета по делам Индий, ворчливым тоном и с печальным выражением лица доложил о потерях, понесенных короной с тех пор, как он занял сей пост. Он сообщил об огромном напряжении, возникшем из-за этого величайшего несчастья, которое, если его не излечить, принесет еще большие убытки. Он посетовал на неблагосклонность к нему судьбы и жаловался, что дополнительные энтузиазм и энергия, которые он проявил в своих действиях, несомненно, более значимы, чем они представляются в свете происшедших событий. Последние статьи договора с англичанами были нацелены на установление постоянных и безопасных отношений в Америке. Но вместо сохранения доверия и соблюдения их целостности он теперь видит их разорванными и нарушенными…»

Годолфин продолжал уверять двор в Мадриде, что его король не причастен к разорению Панамы. 9 (19) августа он имел аудиенцию у королевы, во время которой энергично убеждал ее, что король Карл удручен случившимся. В то же время, следуя инструкциям лорда Арлингтона, посол добавил, что, если испанцы предпримут враждебные действия против англичан и попытаются захватить Ямайку, король Великобритании «будет вынужден отомстить за это».