Александр Дейч - Генрих Гейне

Гейне не жалел своей язвительности для разоблачения старых врагов - тех радикалов и филистеров-«революционеров», которые предали революцию как мещане и обыватели, боявшиеся подлинной социальной революции.

Демократы показали свою образину «старогерманских» националистов и дали повод к острому стихотворению «Ослы-избиратели»:

Свобода наскучила исподволь,И вся республика явноЖелает, чтобы один корольПравил самодержавно.

Звериная курия собралась -Писались памфлеты и книги,Партийная вражда развилась,Завязались интриги.

В центральный комитет ословСтаро-ослы входили,Кокарды они поверх головЧерно-красно-златые носили.

Была еще партия лошаков,Но голосовать не смела -Боялась крика старо-ословИ без голоса сидела.

Один из «тевтоманов-ослов» произносит речь:

«И мы свой ослиный совет вам даем -Осла на престол поставить,Мы осло-монархию создаём,Где только ослы будут править».

Гейне издевается над выборами германского императора и со своей стороны предлагает кандидата в императоры - немецкого радикала Якоба Венедея из Кельна, филистера, бывшего одно время политэмигрантом, игравшего в достаточной мерс реакционную роль во франкфуртском собрании.

Против Якоба Венедея направлены сатирические стрелы стихотворения «Кобес I». Гейне облекает свою сатиру в романтические формы. Он вызывает к жизни призрак «белой дамы», бродящей по старинному замку и роющейся в грязных реликвиях павшей феодальной монархии.

Мышиным пометом воняет тут.Гниет от плесени и пылиИ паразиты пышный скарбВ жилище превратили.

При коронации горностайВажнейшим был атрибутом.Для кошек ремарских теперьРодильным стал приютом.

Добрейшие немецкие демократы обратились к этому реквизиту для того, чтобы объединить Германию под эгидой немецкого кайзера. Тщетно напоминает Гейне, ссылаясь на свою «Зимнюю сказку»:

И правду сказал немецкий поэт,Спустясь к Барбароссе в Кифгайзер:Внимательно дело я все рассмотрел,Нам вовсе не надобен кайзер.

Но уж если выбирать кайзера, то Гейне советует взять «не патриция, а лучше плебея: берите себе не лиса, не льва, берите овцу поглупее. Берите сына Колонии, Кобеса - дурня из Кельна, в своей он дурости гений почти, он будет править дельно».

И в дальнейших строфах Гейне дает развернутую биографию своего кандидата в кайзеры - бывшего радикала, «Златоуста среди рабочих», ныне филистера из филистеров, педанта и мещанина с ног до головы…

Кайзером был выбран прусский король Фридрих-Вильгельм IV, неоднократно уязвленный Гейне, достойный потомок рода Гогенцоллернов, - того самого, о котором Гейне сложил свою уничтожающую «Дворцовую легенду»:

Есть в одном туринском замкеИзваянье: жеребецЛюбит женщину, и к самкеПо-содомски льнет самец.

Многих знатных поколенийСтала матерью она.Но порода без сомненийВ них была отражена.

Коль найдешь не без причиныМало в них людских примет.Сразу видишь лошадиныйВ королях сардинских след.

Нрав конюшенный и тупость,Издающий ржанье рот,И лягающая грубостьИ во всех поступках - скот.

Мысли ты обрел, последний,Христианские вконец,За период многолетнийТолько ты - не жеребец.

Гейне, уже в «Зимней сказке» требовавший гильотины для королей, невольно сравнивает английскую и французскую буржуазные революции с трусливой и половинчатой революцией немецкой буржуазии. Революция 1649 года казнила английского короля Карла, Великая французская революция гильотинировала Луи Капета и его жену. Немецкая буржуазия поступает иначе:

Французу и бритту душевность чуждаПо самой сути; но немец всегдаДушевен, - он пребудет душевнымДаже в терроре самом гневном.От немца, пока на земле он живет,Их величествам будет почет.

Карета в шесть упряжей, в коронках,Кони в черных султанах, в попонках,Высоко на козлах, с кнутом, в крепдешине,Плачущий кучер, - так будет в Берлине.На место казни монарх подвезенИ верноподданно там казнен.

В борьбе революции с контрреволюцией побеждает последняя. В 1849 году революционные силы разбиты и разрознены, отдельные неорганизованные восстания подавлены. В глубокой скорби Гейне разражается одним из сильнейших своих стихотворений, носящим хронологическую дату в виде заглавия: «В октябре 1849 года»:

Стих шторм, что воздух рвал, свистя.Вновь стало тихо в каждой щелке;Народ германский, как дитя,Рождественской вновь радуется елке.

Реакция наступает по всем линиям: «последний форт свободы пал и кровью Венгрия исходит». Но Гейне завидует мадьярам, сраженным в борьбе за национальную независимость:

Но в этот раз, свиреп и яр,Бык заключил союз с Медведем;Ты пал, - но не тоскуй, мадьяр:И худший стыд знаком твоим соседям.

Ты обречен был честно пастьК ногам животных, все ж могучих,А мы, мы отданы во властьВолков, свиней и грязных псов вонючих.

«Быки и медведи» прибегли к грубой силе для того, чтобы подавить революцию, и вот:

Лай, хрюканье и вой, - едваСнести победный смрад умею;Но стой, больной поэт: словаТебя волнуют, помолчать - умнее.

Однако Гейне не мог молчать. Надрываясь, он неустанно посылал свои отравленные желчью стрелы, он чувствовал себя бойцом за прежнее дело, бойцом непобежденным, с оружием, не вырванным из его рук. В стихотворении «Enfant perdu» он подводит итоги своей боевой деятельности:

В борьбе за волю, не смыкая вежды,Я на посту держался тридцать лет;Я на победу не имел надежды,Я знал, что мне не возвратиться, - нет!

Так я стоял, в руках ружье сжимая,И если слышал: наглый враг идет -Я хорошо стрелял, и пуля злаяВпивалася в его тупой живот.

Порою же могло и то случиться.Что враг лихой стрелять умел, как я,Тогда, тогда, - ах, мне ль того стыдиться,-Зияли раны, кровь текла моя.

Свободен пост. Покрыли раны тело.Один упал, - другие, место вам!Но я - не побежден. Оружье цело!Все цело, - только сердце пополам.

Февральская революция 1848 года принесла два удара Гейне.