Николай Амосов - Голоса времен. (Электронный вариант)

Да, чуть не забыл, мои личные результаты: 185 операций, только АИК-и. 150 - клапаны,. Общая смертность - 11,2%. Это самый лучший год в моей кардиохирургической биографии. И вообще, самое бы время поставить точку. Так нет - жадность: давай 5 тысяч операций, 2 тысячи - с АИКом. Слаб человек!

Примерно подсчитал общее количество своих операций на сердце: получилось около пяти тысяч.

1988 г. 3 июля. Воскресенье.

Главное событие - XIX партконференция. Вот уж такого точно не помню. Много было интересного, но пересказывать не стану. Главный герой - Ельцин, с его историей выдворения из Политбюро. На меня не произвел впечатления. Но фразу Лигачева "Борис, ты не прав" повторяют все.

Такое впечатление, что М.С. планомерно разворачивает демократию. Вот только в экономике пока провал.

1988 г. 6 декабря. Вторник. Вечер.

Вот он и пришел - последний день.

Давно я его ждал со страхом и надеждой: скинуть ношу ответственности за чужие жизни. И остаться:. в ожидании конца.

Разговор об отставке не вел. Виду не подавал, оперировал как всегда.

Утро было обыкновенное.

В день отчета обход бывает до конференции. Внешне он ничем не выделялся. Строгий будничный ритуал с остановками у каждого больного. Думал: "Никто и не подозревает, что это - последний директорский обход"

Особенно грустно стало в детской палате: не обеспечил операции самым маленьким, невинным и беззащитным. Да, надо уходить. Может быть, будущий директор наладит.

И была другая горькая мысль: "Ухожу побитый ". Нет, не грешен в том, чтобы злорадствовать: "И другие не добьются". Хочу, хочу, чтобы добились!

"Зал был полон", (как говорят о торжествах). Так и было. На столе ваза гвоздик. Подумал: "Только бы не расплакаться. Нельзя быть смешным."

Поздравления у нас не приняты. И сегодня не было. Молодцы ребята.

Обычная утренняя конференция, много раз описывал. Вскрытий на этот раз не было. Повезло. Потом отчитался за ноябрь и за 11 месяцев: не ухудшились результаты.

Так и подошло к нормальному концу. Подумалось: "А может, Амосов, не надо? Пусть все идет, как шло. Все-таки каждый год был прогресс, прибавлялись сотни спасенных жизней".

Речь моя записана на пленку, но перескажу вкратце, как помню.

- Ну что же, ребята, пришло время нам прощаться. Сегодня последний день моего директорства. (В этот момент зал "охнул", - как пишется в романах.)

- Жалко с вами расставаться, прямо до слез. Тридцать шесть лет - большой срок. Но: больше нет моих сил переносить смерти. Душевных сил нет. Оперировать бы мог и даже еще буду понемногу.

- Бесполезно мне, друзья мои, дальше сидеть директором. Не надеюсь добиться: Нет уже не времени впереди, ни энергии. А может, нет и ума.

Из зала звучат нечленораздельные возражения. Возглас:

- Вы еще лучше молодого.

- Нет, не лучше. 75 лет - большой возраст. - Я очень вам всем благодарен. Бывал груб, несправедлив. Одно скажу: никогда не примешивались личные отношения. Ругался только за дело, только за больных. Но каюсь: всегда избегал близкой дружбы с вами. Страдал от этого - хорошие вы люди. Когда-то на войне и в Брянске убедился: чтобы быть руководителем в большой хирургии, чтобы требовать дело - дружить нельзя. Так уж люди созданы.

Снова возгласы:

- Останьтесь, останьтесь, хоть на год:

- Нет, не останусь. Уже два года я ждал этого дня с нетерпением и много раз проигрывал проводы. Вот видите - чуть не плачу:

- Поработали мы все, в общем, не так уж плохо. Слышали отчет: 52 тысячи прооперированных сердечных больных. Правда, шесть процентов умерли. Но остальные-то ушли живыми. Конечно, можно бы лучше. Именно это меня и гнетет. Но лучше я организовать не смог.

- И еще одно скажу: мы сохранили честь. Смею думать, что не ошибаюсь. Удержались от этой заразы - взяток. И за это вам спасибо всем.

"Многие плакали" - таков штамп, но что сделаешь, если таки плакали. (На пленке записано.)

- Не могу не сказать о будущем. О вашем будущем, потому, что у меня его уже нет, то есть, конечно, я буду делать науку, напишу книгу. Но это все не то. Поэтому - о вас. Об Институте.

- Директора будете выбирать сами. Не спрашивайте у меня совета: я действительно не знаю, кто лучше из тех, кого знаете. К демократии вы уже привыкли, по ней и действуйте. Для этого я добивался хозрасчета и самоуправления, чтобы при любом директоре не пропал коллектив. Нет, не то говорю - чтобы не пострадали больные.

- Конечно, нужно двигаться вперед. Вы все знаете - куда. Сотни раз говорили.

- Еще раз спасибо вам всем, товарищи. Простите, если кого обидел понапрасну. Это все.

И сел. Нет, слезы удержал.

С десяток секунд все сидели подавленные. Потом вышел Гриша Квачук, заведующий отделением стимуляторов. Хорошую речь сказал, искреннюю. Всю не запомнил, но конец был примерно такой:

- Хочется удержать вас и сказать, как нашкодившие школьники: "Николай Михайлович! Простите нас, мы больше не будем. Не уходите".

- Спасибо, Гриша. Растрогал ты меня. Однако решение твердо. Уходить нужно вовремя. Спасибо еще раз всем.

И сошел со сцены.

Все пошли на операции. В три часа, "был сервирован чай". Без выпивки, к сожалению, (дань времени!), но с тостами под виноградный сок. Душевно прошло.

Грустный день. 0чень грустный.

Ладно, уже час ночи. Спать пора. Завтра начнется новая жизнь.

Теперь самое время сделать долгий перерыв в записках. Может быть, и насовсем.

... ... ...

Так закончился дневник. Дальше буду писать по памяти и отрывочным заметкам в записных книжках, в которые заносил всякие мысли по науке.

29. 1989-90 гг. Народный депутат.

Жизнь продолжалась.

В декабре выбрали нового директора. Никого не предлагал: сами думали. Два кандидата - Кнышов и Зиньковский. По-честному, я не знал который лучше. Выбрали Кнышова с преимуществом в треть голосов.

Отчет за год еще делал сам: 1860 операций с АИК, 13% смертность, Всех операций около 4900, суммарная смертность - 5,3%. С этими цифрами сдал институт. По ним будут сравнивать " новую династию" со старой.

Решил, что буду ходить в институт два раза в неделю, только на операции. Конференции не посещать. В управление институтом не вмешиваться: " кто едет тот и правит".

Геннадий вполне справлялся. Были "роптания", недовольство, однако - неосновательные. Темпы работы немного замедлились, но в этом виновата перестройка - производство сократилось.

... ... ...

Не успел приспособиться к изменениям жизни - найти занятия, как захватили новации. В стране началась выборная кампания.

В конце декабря пришел Витя и сказал примерно такое: