Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

тысячи фунтов стерлингов, во исполнении совершенного по отношению к нему до вторжения обещания. Мортимер и Томас Уэйк вдвоем были обязаны выплатить долг в размере 1 тысячи 152 фунтов стерлингов (но так до сих пор и не погашенный) покойному Хью Деспенсеру. И если говорить о прямых материальных дарах, то на этом разговор завершался. В самом деле, интересно, насколько мало прямых пожалований получил в 1327 году Роджер. В середине февраля ему было дано право выдать одну из дочерей замуж за наследника графства Пембрук, а четыре месяца спустя Мортимер приобрел временное опекунство над землями Элеоноры де Клер, вдовы Хью Деспенсера, которое Роджер вернул молодой женщине уже в следующем году. Также он получил опекунство над наследниками семейств де Бошанов и Одли, но, из-за того, что Мортимер успел оказаться пожалованным им еще Эдвардом Вторым накануне мятежа, это было просто восстановлением принадлежащей Роджеру собственности. Прощение вельможи от 21 февраля за побег из Тауэра и возвращение его владений в Англии едва ли являлось уступкой. Оставшиеся пожалования, совершенные по отношению к Мортимеру, несли в себе исключительно административную ответственность. Например, прежние функции его дядюшки в качестве верховного судьи Уэльса, исполняемые Роджером до конца жизни, и охрана мирного существования на территории Марки (графства Марч). В других случаях, пожалования оказывались требуемы Мортимером в пользу зависящих от него людей. Например, награда жителей Ладлоу наравне с правом выкупа (налог с прибывающих в городок и отъезжающих из него, дабы местные обыватели могли восстановить стены) и разрешение Роджеру совершить маленькое земельное подношение монастырю Аконбери, где жили обе сестры Джоан. Все это не было признаками не сдерживаемого ничем стяжательства или диктаторства, ибо сводилось к единовременной сумме размером в несколько сотен фунтов стерлингов и доходу, вероятно, доходящему до половины того, что причиталось Роджеру в дни его нахождения на посту верховного судьи Ирландии. В отличии от Изабеллы, Мортимер предъявлял относительно скромные требования и использовал время для изучения границ предоставленных ему власти и полномочий.

Объяснение нежеланию Роджера немедленно приобрести значительное состояние найти довольно просто. Можно сказать, что примеры Деспенсера и Гавестона преследовали его. По сравнению с этими двоими Мортимер не стремился к внушительным пожалованиям. Роджер не стал полагаться на щедрость правительства, как Хью и Пьер. Что важнее, он и не пытался подавить своего главного соперника, Генри Ланкастера. Вместо подобного Роджер мудро позволил ему официально преобладать в Парламенте и в регентском совете. Мортимер дал стороннику ланкастерцев, Джону де Росу, оказаться назначенным управляющим королевским хозяйством. Он не препятствовал ни одному из прощений, дарованных ланкастерцам за их преступления вместо наказаний в 1322 году, исключая из данного числа историю с Робертом Холландом, в которой последовал прошениям вышеназванных ланкастерцев, дабы этого человека не прощали. Генри Ланкастеру официально разрешили принять оставшийся от покойного брата титул графа Ланкастера. Что еще значительнее, был назначен совет из двенадцати или четырнадцати магнатов и духовных лиц, где председательствовать стал Генри Ланкастер, а вовсе не Роджер. Этот совет оказался заполнен членами партии ланкастерцев, — ими являлись Генри Перси и Джон де Рос, а Томас Уэйк был не только кузеном Мортимера, но также и зятем покойного графа Ланкастера. До сих пор остается под вопросом, заседал ли Роджер когда-либо в данном совете. Единственное серьезное решение, для которого Генри Ланкастер не добился окончательного успеха, заключалось в возврате ему всех имений брата. Изабелла лично присвоила большую часть из внушительного состояния Генри Ланкастера, перешедшего к Элис, несчастной и отстраненной жене покойного Томаса Ланкастера, таким образом, удержав долю рассматриваемого свежеиспеченным графом в качестве его полноправного наследия. Особенно он приходил в ярость от того, что не получил почести и замок в Понтефракте. Столкновение между королевой и Ланкастером, вопреки намеренному на этом фоне избеганию Мортимером ссоры с графом, позволяет предположить, — приобретение Изабеллой земель совершалось совсем не с полного благословения Роджера. Создание ею личного состояния являлось единственной областью, в которой королева отказалась следовать советам возлюбленного.

Можно подумать, что Мортимер исполнял в отношениях Изабеллы и Ланкастера дипломатические функции, смиряя собственные интересы и, вероятно, пытаясь отговорить государыню от захвата слишком большого количества территорий и одновременно стараясь успокоить Генри Ланкастера. Но не позднее конца марта он уже осознал, — успокоение совершенно точно не относится к разряду долгосрочных стратегий. Новые владения Изабеллы оказались чересчур баснословны, а склонность Ланкастера к обиде — еще больше. Вдобавок к грандиозно увеличившемуся доходу королева добилась в январе пожалования в размере 20 тысяч фунтов стерлингов, предположительно, чтобы заплатить накопившиеся за морем долги (в действительности уже ею уплаченные), а до того получила сумму в размере 11 843 фунтов стерлингов вместе с казной как Хью Деспенсера, так и графа Арундела. Генри Ланкастер выразил горькое недовольство. Роджер, само собой, поддерживал Изабеллу, в качестве защитника которой совершил единственное важное, способное обезопасить и молодую женщину, и режим, установленный Мортимером от ее имени. Он забрал Эдварда Второго из цепких когтей графа Ланкастера.

Опека над королем имела для Роджера жизненное значение. Если Ланкастер обернется против королевы и спровоцирует переворот, тогда Эдвард Второй станет естественной объединяющей целью для всех, кого успела вывести из себя алчность Изабеллы. Иными словами, граф мог дать Эдварду оказаться «спасенным» какими-то из готовых к крайним мерам группировок, пытающихся освободить монарха и восстановить его на троне. Сюда были способны вовлечься даже шотландцы, снова начинающие сейчас браться за оружие. Одна из таких попыток, осуществлявшаяся братьями Данхевед, представляется произошедшей в конце марта. Наступил час для выпалывания крапивы, то есть для решения сложной и неприятной задачи.

Перевод бывшего суверена из замка Кенилуорт 3 апреля 1327 года без сомнения был спланирован и претворен в действие лично Роджером. Два новых стража, сэр Джон Малтраверс и Томас, лорд Беркли, относились к числу ближайших политических соратников Мортимера. Малтраверса посвятили в рыцари в тот же день, что и Роджера, более двадцати лет тому назад, впоследствии он также сопровождал его в Ирландию, был соратником в бунте 1321 года и товарищем в изгнании на континент. Малтраверс являлся близким человеком и для Беркли, будучи женат на сестре того и равно с лордом состоя в прошлом в свите графа Пембрука. Сам Беркли в 1318 году служил в хозяйстве Роджера, выезжал с ним во времена мятежа 1321 года и женился на старшей дочери Мортимера, Маргарет. Если поверить доказательствам летописца-пропагандиста Джеффри Ле Бейкера, одним из вооруженных людей, сопровождавших короля из Кенилуорта, был Уильям Бишоп, служивший у Роджера солдатом в 1321 году. Но, вероятнее всего, самой интересной деталью истории, указывающей на ответственность