Что думают гении. Говорим о важном с теми, кто изменил мир - Алекс Белл

газет в XX веке о ней было известно все. Но я мысленно прошелся по ключевым, самым значимым ее вехам.

Будущий революционер всемирной науки родился на юге Германии, в небогатой еврейской семье. Вопреки журналистским легендам, в детстве он не был туповатым: скорее речь шла о некоторой однобокости его знаний. При огромном интересе и больших способностях с ранних лет к точным наукам (физике, химии, математике) он получал тройки по гуманитарным предметам. Но и «сухим технарем» юного Эйнштейна назвать было нельзя. Мальчик имел развитую фантазию, яркое воображение, которое впоследствии станет основой его прорывов в науке. В двадцать лет он окончил престижный Политехникум Цюриха, получив дипломы по математике и физике. В ходе учебы произошли два важных события: Эйнштейн глубоко увлекся теориями электричества и магнетизма Максвелла, а также познакомился с первой женой – некрасивой, хромой, но очень живой и невероятно умной студенткой из Сербии. Следующие, самые трудные и в то же время научно плодотворные десять лет жизни Эйнштейна она была его верной спутницей, опорой и даже помогала в научных исследованиях. У них родилось трое детей, но удачной оказалась судьба лишь одного сына. Позже ученый бросил ее и женился вторично, на еврейской женщине обычной внешности и среднего ума, из богатой семьи, взявшей на себя решение всех его бытовых проблем.

После окончания Политехникума в 1900 году Эйнштейн два года безуспешно пытался устроиться на место преподавателя физики в разных университетах Европы, жил на грани нищеты, затем поступил на должность скромного специалиста патентного бюро в Берне. Неожиданно эта работа по экспертизе изобретений увлекла его; параллельно он активно работал и над собственными исследованиями. Правда, первые его научные статьи оказались слабыми. А затем произошло необъяснимое чудо. В 1905 году Эйнштейн публикует три новые работы. В них он заложил три главных, краеугольных камня всей мировой физики XX века. В первой работе, посвященной «специальной теорией относительности», он представил новый оригинальный взгляд на механизм действия Вселенной, в которой такие привычные понятия, как пространство и время, оказываются не абсолютными, а относительными, зависимыми величинами от скорости света. Реакция научного сообщества последовала лишь через пару лет, а на основе эксперимента эта теория была доказана лишь в 1919 году: до того она считалась лишь яркой, смелой гипотезой. В своей второй работе в том удивительном году молодой Эйнштейн исследует явление так называемого фотоэффекта (луч света выбивает атомы с поверхности металлов). Тогда этот процесс был необъясним, но Эйнштейн смело предположил, что свет – это не только волна, но и поток микрочастиц, порции энергии которых он назвал «квантами», открыв этим окно в новый удивительный мир субатомных частиц. Наконец, в своей третьей работе 1905 года скромный, мало кому известный патентный чиновник из Берна постулировал, что материя и энергия – эквивалентны (одно по сути есть другое, и наоборот) и соотносятся друг с другом по формуле E = mc2. Это формула позже была признана главным уравнением физики. Из нее также следовало, что человечество в будущем может овладеть сверхмощной атомной энергией. Год ученого и вправду получился весьма продуктивным.

В течение жизни Эйнштейн написал около трехсот научных трудов и статей, но эти три, созданные им всего в 26 лет, так и остались, пожалуй, самыми важными, ключевыми. С одной оговоркой: через десять лет, в 1914 году, ученый основательно доработает теорию относительности – из специальной теории (СТО) она превратится в общую теорию относительности (ОТО). Тогда ему было 35 лет – меньше чем середина его жизни, – но в одном из писем он с тоской пишет другу о том, что после публикации ОТО он исполнил свое предназначение на Земле. Очевидно, что это было не так: те же его будущие споры с апологетами квантовой теории были крайне полезны для развития этой науки. Он также еще совершит ряд важных открытий в области космологии. Но правда и в том, что еще более фантастических вершин науки при всей его гениальности и заслуженной необъятной славе ему действительно покорить в будущем, пожалуй, уже не доведется.

Мы сидели вдвоем на широкой скамье лицом к озеру. Какое-то время просто молчали, дыша полной грудью свежим весенним воздухом и слушая звуки возродившейся от зимнего оцепенения природы. Я понимал, что моим собеседником был самый выдающийся ученый ХХ столетия и одна из самых замечательных личностей века. Но меня это ничуть не сковывало и не тяготило. Мне казалось, что это просто новый знакомый: мудрый, интеллигентный, но вполне обычный живой человек со своими как достоинствами, так и недостатками.

– Герр Эйнштейн, вы знаете шутку о вашей знаменитой теории. Один ученый, ваш помощник и коллега, как-то читал публике лекцию об относительности. Присутствовавший на лекции репортер заметил: «Эта теория такая странная и сложная, что, кажется, всего человека три в мире понимают ее». Ваш помощник ответил: «Странно. Эйнштейн, я… А кто же третий?»

Ученый весело, заразительно рассмеялся. Чувством юмора он обладал отменным и ценил это качество в окружающих.

– Знаете, когда я оказываюсь в кругу людей, совсем уж далеких от науки, но которые все равно требуют объяснить им смысл релятивизма, я объясняю так: «Когда вы сидите рядом с красивой девушкой, один час вам кажется минутой, а на раскаленной сковороде минута кажется часом».

Я слышал эту шутку, но все равно улыбнулся. Затем принял более серьезный вид.

– Проблема в том, что мне надлежит объяснить принцип относительности серьезной, уважаемой многомиллионной аудитории «Таймс». Надо сделать это по возможности научно. Но так, чтобы это было понятно обычному человеку. Позвольте мне, как журналисту и научному редактору газеты, объяснить суть вашей теории моими собственными словами. А вы меня поправляйте, где надо.

– Пожалуйста. Популяризацию науки я всеми силами приветствую.

– Разумеется, я буду сглаживать и упрощать ход мыслей, на грани допустимости. Все началось с того, что ученые всего мира не могли объяснить важное явление. Каким образом вы бы ни измеряли скорость света – например, на платформе, которая движется по направлению к вам, или, наоборот, быстро мчащейся от вас, – она оказывается абсолютно одинаковой. С точки зрения привычной нам логики это весьма странно. Допустим, два поезда едут друг другу навстречу, каждый со скоростью сто километров в час. Значит, их скорость по отношению друг к другу – двести километров в час. Это ясно и ребенку. Представим другую ситуацию. Во Вселенной встречаются два противоположно направленных луча света. Какова их скорость относительно друг друга? Тот же ребенок легко бы ответил: конечно же – две скорости света. Более того, даже великие Ньютон и Галилей согласились бы с ним. Но вот незадача. Это неправильный ответ. На самом деле скорость лучей относительно друг друга – это всегда всего ОДНА скорость света. Интуитивно это кажется