Неизвестен Автор - Провал гитлеровского наступления на Москву

Решением командования 50-й армии был создан Веневский боевой участок. Его начальником назначили командира 413-й стрелковой дивизии генерал-майора А. Д. Терешкова.

Части Веневского боевого участка продолжали тяжелые бои с наступающим противником. Отражая его попытки переправиться через реку Шать, 413-я стрелковая дивизия понесла большие потери, 31-я кавалерийская дивизия вынуждена была отойти по шоссе на Венев.

Суровые испытания выпали и на долю 108-й танковой дивизии. Под напором превосходящих сил противника она оставила рубеж Маклец - Рига и сосредоточилась в Веневе. Сильно пострадала 299-я стрелковая дивизия. С ней прервалась связь, и командование армии никаких сведений оттуда не имело.

В день моего приезда город был с трех сторон обойден войсками Гудериана. Трудности усугублялись тем, что гитлеровцы разрушили высоковольтную линию электропередачи и ток Каширской станции в Тулу перестал поступать. Но Тула продолжала бороться! Несмотря на величайшие трудности, ее защитники были полны веры в свою победу.

После ознакомления с обороной Тулы направляюсь в штаб 50-й армии, находившийся в восьми километрах, в районе Ивановских дач. В штабе меня встретил генерал-майор В. С. Попов. Через несколько минут в кабинет энергично вошел невысокий офицер и представился:

- Начальник штаба 50-й армии полковник Аргунов.

Я попросил тов. Аргунова доложить обстановку.

- Против 50-й армии действуют соединения 2-й немецкой танковой армии, начал он свой доклад. - Враг здесь сосредоточил четыре танковые и пять пехотных дивизий, а всего 60 тысяч войск, 400 танков, свыше 800 орудий и 300 самолетов. Противник имеет тройное превосходство в артиллерии и танках.

Начальник штаба армии докладывал четко, уверенно. Чувствовалось, что он превосходно знает обстановку.

- Для непосредственной обороны города создан специальный орган управления - Тульский боевой участок, - продолжал начальник штаба армии. - 258, 290, 217 и 154-я стрелковые дивизии, входящие в состав боевого участка, под командованием комдива 154-й генерал-майора Я. С. Фоканова ведут тяжелые оборонительные бои.

Далее тов. Аргунов сообщил, что серьезная обстановка сложилась в полосе 413-й дивизии, оборонявшей подступы к Веневу.

Под давлением противника части дивизии снова вынуждены были отойти, и образовалась опасная вмятина. Без нашей помощи, сказал Аргунов, генералу Терешкову не удастся остановить наседающего врага.

- Как обстоит дело с обеспечением войск? - спрашиваю я.

- Подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия идет нормально. Правда, иногда из-за снежных заносов приходится пользоваться гужевым транспортом. Но пока что мы ни в чем недостатка не испытывали.

Сквозь замерзшее окно едва пробиваются, последние блики дневного света. Потом они и вовсе исчезают. Раскаленное тело печки-буржуйки стало еще более багрово-красным.

За окном послышался ритмичный шум движка. Загорелись автомобильные фары, установленные здесь же, в комнате. Их яркие лучи осветили карту. Склонившись над ней, продолжаю слушать Аргунова. Он говорит подробно, со знанием дела, высказывает интересные мысли. Видно, что Аргунов - человек с большим военным кругозором, опытный штабист, умеющий творчески мыслить.

В 50-й армии полковник был старожилом, прошел с ней почти весь ее путь.

Он обладал феноменальной памятью, превосходно знал положение в дивизиях и мог дать подробную характеристику любой из частей. Позднее, когда мы сошлись поближе, оказалось, что за плечами начштаба большая военная жизнь: он учился на курсах Выстрел и в академиях имени М. В. Фрунзе, Генерального штаба, был на преподавательской и строевой работе.

Бывает, с первой же встречи проникаешься к человеку огромной верой, большим уважением. Так произошло и в тот раз после знакомства с Аргуновым. И я не ошибся. В течение совместной службы в 50-й армии он был для меня надежной опорой. Нашу первую беседу с полковником неожиданно прервал телефонный звонок. Аргунов взял трубку и тотчас передал мне.

Говорил маршал Шапошников. Он интересовался, успел ли я познакомиться с делами армии и каково положение на Тульском участке фронта. Я подробно доложил обо всем. Маршал одобрил мое решение выехать в Венев, где сложилась особенно трудная обстановка, но приказал поддерживать с ним связь.

С группой офицеров штаба мы выехали на трех машинах. Поздним вечером прибыли в Венев. В одноэтажном домике разместился штаб боевого участка. Здесь я застал члена Военного совета 50-й армии бригадного комиссара К. Л. Сорокина с несколькими офицерами. Познакомились. Начальник боевого участка выехал в одну из дивизий. Пока дежурный офицер разыскивал его, мы с членом Военного совета разговорились о делах в армии. Сперва Сорокин показался мне сухим, педантичным человеком, представителем той категории людей, о которых говорят, что они предпочитают больше молчать, а если их спрашивают, то обычно произносят односложное да или нет. Однако это впечатление тотчас рассеялось, как только разговор зашел о командных и политических кадрах, о политико-моральном состоянии личного состава. Судя по всему, член Военного совета постоянно бывал в войсках и именно там, где возникала особая опасность. Он досконально знал положение дел на фронте и трезво оценивал создавшуюся обстановку.

Сорокин - старый коммунист, опытный армейский политработник. В годы гражданской войны участвовал в боях с врагами молодой Советской власти, был пропагандистом и обладал всеми качествами вожака масс. Сейчас этот богатейший жизненный опыт, разностороннее политическое образование и глубокие военные знания помогали Сорокину в работе с людьми.

Вскоре нашу беседу прервал вошедший начальник Веневского боевого участка, командир 413-й стрелковой дивизии генерал-майор А. Д. Терешков. Я попросил его доложить о положении на Веневском боевом участке.

Обрисовав положение войск, Терешков сказал:

- Как видите, особенно опасная обстановка сложилась в полосе 413-й дивизии. Ее части понесли большие потери. Жалко людей. Дивизия формировалась на Дальнем Востоке, народ в ней прекрасный. Но все же мы отступаем. У Гудериана много танков, всякой другой техники. В воздухе господствует вражеская авиация. Пока нам техники, особенно танков, не дадут, трудно будет сдержать фашистов.

Терешков говорил горячо. И в каждом слове старого солдата чувствовалась огромная сердечная боль, тревога за судьбу нашей армии.

Алексей Дмитриевич Терешков мне хорошо запомнился. Он обладал ярким умом и недюжинным военным талантом. Улыбка, шутка даже в самые тяжелые периоды жизни не покидали его. Терешков всегда находился в гуще событий, рядом с солдатом сидел в окопе, вместе с ним делил кусок хлеба. Авторитет этого замечательного генерала в войсках был огромен, о его храбрости и находчивости слагались легенды.