Нежные страсти в российской истории. Любовные треугольники, романтические приключения, бурные романы, счастливые встречи и мрачные трагедии - Сергей Евгеньевич Глезеров

«Я хотел жениться на А. Р. (здесь и далее — Антонина Рафаиловна. — Ред.), но не имел права этого сделать без разрешения Государя, не говоря уже о разрешении моих родителей: я заранее знал, что разрешения не получу, но мы решили обручиться. Очень трудно было сделать это так, чтобы священник не знал, кого он обручает, иначе мог бы выйти скандал. Наконец, нашли иеромонаха из Афонского подворья и пригласили его обручить нас на квартире дяди А. Р., бывшего офицера Тверского драгунского полка», — поведал Гавриил Константинович в своих мемуарах «В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи», впервые опубликованных в Нью-Йорке в 1955 году.

«Приехав на квартиру, я мигом переоделся в зеленовато-серый костюм, но, о, ужас, я впопыхах забыл захватить с собой галстук! Пришлось взять черный галстук дядюшки А. Р, который оказался фальшивым, то есть не завязывался, а застегивался на пряжку и был мне широк. В таком виде я предстал перед пожилым иеромонахом со строгим лицом. Во время обряда обручения он недоверчиво на меня посматривал. Мне же все время приходилось поправлять галстук. Наконец, все было окончено и мы, слава Богу, были обручены», — вспоминал Гавриил Константинович.

Гавриил Константинович настоял, чтобы Антонина покинула балет, в котором прослужила шесть лет. Она сняла квартиру в престижном доме Страхового общества «Россия» на Каменноостровском проспекте, прямо напротив Александровского лицея.

В начале мая 1913 года князь окончил лицей и стал вторым членом династии Романовых, имевшим диплом не военного, а гражданского учебного заведения. Когда началась Первая мировая война, вместе с братьями ушел на фронт, участвовал в боях, проявив храбрость и мужествоы, даже вывел свою часть из окружения. Осенью 1916 года он поступил в Академию Генерального штаба, в возрасте 29 лет получил звание полковника. Карьера складывалась, но впереди была Февральская революция…

И снова — слово Гавриилу Константиновичу: «Перед самой революцией, когда дяденька был у себя в Крыму, я как-то пришел к матушке и просил ее разрешить мне обвенчаться с А. Р. Матушка была в это время нездорова и лежала в постели у себя в спальне. Она дала свое согласие, но потом жалела об этом и считала, что дала его в минуту слабости, тем не менее, она не считала возможным взять его обратно. Все же она хотела знать дяденькино мнение по этому вопросу. Она написала ему в Крым и поручила бар. Менду, бывшему адъютанту моего покойного отца, отвезти письмо.

Менд рассказывал, что дяденька сперва как будто был склонен дать свое согласие на брак, но затем переменил намерение и ответил матушке, что не согласен. Я помню, что матушка дала мне прочесть это письмо и что я его прочел при ней. К ответу дяденьки я отнесся хладнокровно, и матушка была этим удивлена, так как думала, что я буду очень расстроен и рассержен. Спокоен я был потому, что решил, что так или иначе, а мы все-таки обвенчаемся и потому мнение дяденьки не могло изменить моего решения».

Князь Гавриил Константинович

Свадьбу назначили 9 апреля 1917 года. Князь никому не сообщал об этих планах, кроме самых близких людей. Даже матушке не сказал. «Только очень незадолго до свадьбы я сказал Иоанчику и просил никому не говорить. Сперва он сочувственно отнесся к предстоящему моему браку, но затем переменил свое мнение и на свадьбе не был. Я очень волновался в день свадьбы и, хотя она была в воскресенье, не пошел к обедне в Мраморный дворец, боясь, как бы чего-нибудь не случилось и свадьба не расстроилась», — вспоминал князь.

Венчание состоялось в церкви Св. Царицы Александры. Во второй половине того же дня князь отправился к матушке. В передней его встретил управляющий ее двором князь Шаховской и с нескрываемой иронией спросил: «Вас можно поздравить?».

«Матушка меня встретила, если не ошибаюсь, в кабинете отца. Она была расстроена, что весьма понятно, принимая во внимание ее воспитание и взгляды, а также, конечно, влияние окружавших ее людей. Но она меня благословила и обняла. Я просидел с матушкой несколько минут и вернулся обратно на Каменноостровский, в квартиру Нины, которая отныне стала и моей», — вспоминал князь.

На следующий день он отправился в Петропавловскую крепость помолиться на могиле отца, дедушки и бабушки, а также императоров Павла Петровича и Николая Павловича, чтобы испросить их благословения нашему браку.

«Дяденька был очень недоволен, что наша свадьба была отпразднована, по его мнению, слишком громко и с гостями (хотя их было очень мало), — повествовал Гавриил Константинович. — Я не решался к нему ехать, а он меня к себе не звал. Как мне представляется, матушка и дяденька были особенно недовольны тем, что я повенчался, не испросив предварительного разрешения Государя. Но неофициально я это разрешение имел уже несколько месяцев тому назад, благодаря доктору Варавке, который говорил с императрицей Александрой Федоровной. Только в то время матушка и, конечно, дяденька, об этом не знали…

В виду того, что Государь, отрекшись, передал бразды правления великому князю Михаилу Александровичу, и он, таким образом, стал Главой Императорского дома, я написал ему письмо, в котором сообщал, что женился. Это письмо я послал с камердинером в Гатчину, где тогда жил Михаил Александрович. В ответ я получил милую поздравительную телеграмму». Одним словом, вопрос с браком можно было считать законченным. Однако времена для Романовых наступали совсем не радостные. Еще 3 марта 1917 года исполком Петроградского совета постановил арестовать династию Романовых. Как отмечает историк Владлен Измозик, в сознании российских революционных радикалов, от большевиков до анархистов, Романовы в целом, независимо от конкретного человека, воспринимались как символ самой мрачной реакции.

Летом 1917 года, после корниловского мятежа, Нестеровская добилась приема у премьера Временного правительства Александра Керенского. «Я хотела бы посоветоваться с вами. Как нам быть дальше? Говорят о наступлении немцев, о голоде и о большевиках. Куда нам ехать?» Керенский ответил, что все не так страшно: немцы сейчас не начнут наступление, голод всюду одинаков, а большевики — вообще ерунда. Их не много, они не имеют поддержки в народе.

А. Нестеровская

На вопрос о возможности выезда за границу Керенский ответил: «Куда же вам ехать? Франция, Англия, Япония вас к себе не примут, в Швеции под королем уже давно колеблется трон, так же, как и в