«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах - Коллектив авторов

2-й Тихоокеанской эскадры оставалась одна, – прорваться к Владивостоку. Командующий флотом рискнул идти Корейским проливом, но тут-то, больше, чем где-либо, можно было ожидать генерального сражения с неприятельским флотом, совершенно исправным, уничтожившим уже один наш флот в Порт-Артуре и заслужившим себе уже боевую славу, а с нашей стороны могли они встретить корабли, не бывшие никогда в бою, не испытавшие убийственно меткого разрушительного действия неприятельского артиллерийского огня, корабли, утомленные небывало трудным, долговременным переходом и тревожными ожиданиями. После сдачи Порт-Артура и уничтожения в нем нашего флота, ясно замечалось отсутствие веры личного состава в успех экспедиции; я уверен, что и сам командующий флотом нашим, 2-й Тихоокеанской эскадрой, наравне с большинством, сознавал нашу боевую неподготовленность и слабость и покорился невольно этому тяжелому, раздирающему душу, сознанию.

Почему было адмиралом окончательно решено идти Корейским проливом, а не другим путем, не знаю; мы все время шли, правя адмиралу в кильватер, курсы и строй объявлялись сигналами, вот таким же образом мы вошли в Корейский пролив и встретили там все силы неприятельского флота. Перед уходом на Восток, когда комплектовалась команда броненосца, когда обнаружилась необходимость заменить слишком большое количество запасных нижних чинов и людей худого поведения, из разряда штрафованных, матросами более молодыми и благонадежными, я докладывал командиру об этой надобности и неоднократно настаивал на этом; командир отвечал мне каждый раз, что ходатайствовал о замене людей, представленных мною к списанию, и замене их другими, но Штаб отказал ему в этом, так как в порту нигде людей свободных не имелось. Пришлось покориться, а ходатайство о замене этих неблагонадежных людей другими имело немало основания, все это подтвердилось потом в плавании, когда люди эти, действительно, поступками своими и примером для других, стали приносить вред делу и массу беспокойства[287].

Отвечая на вопрос, о производившихся на броненосце «Орел» практических стрельбах с начала кампании до вступления в бой, то нельзя не сознаться, что на долю этого броненосца выпало таковых в весьма ограниченном количестве. Броненосец «Орел», вследствие своей неготовности, присоединился к отряду в 20-х числах сентября, когда другими судами отряда производились практические стрельбы и почти были закончены ими. С броненосца «Орел», в Ревеле, производили стрельбу из стволов патронами Бердана из 47-мм орудий по неподвижной цели днем. Там же стреляли 2 раза ночью из 47-мм орудий по сигналу адмирала, по тревоге, при боевом освещении неподвижных щитов. Тогда стреляли дежурные пушки, и всего, за стрельбы, было выпущено 20–30 снарядов. В Гулльский инцидент, из 2-х правых 6 [-дюймовых] башен носовых, было сделано 13 выстрелов; из 47-мм и 75-мм орудий вместе было сделано 480 выстрелов; из 2-х пулеметов было выпущено 300 – 3-х лин[ейных] пуль. Стоя в Носси-бе, «Орел» ходил три раза на стрельбу; здесь за эти стрельбы было сделано на каждое 12 [-дюймовое] орудие по 10 шт. выстрелов. Всего запаса практических (чугунных) снарядов на нашем броненосце не успели расстрелять, часть их, около 1/3 осталась. Во время стоянки в Камранге еще удалось произвести стрельбу из стволов 47-мм орудий патронами Бердана, вот и все, что могло служить практикою для наших комендоров. Что касается вопроса, возможно ли было снабдить 2-ю Тихоокеанскую эскадру снарядами для практической стрельбы, я затрудняюсь сказать, думаю, что вполне возможно, это не представляло бы трудности, если бы снаряды имелись готовыми в то время в наличии, их можно было бы с успехом возить на одном из сопровождавших эскадру транспортов, но в том-то и дело, что, как говорил флагманский артиллерийский офицер [полковник Ф.А.] Берсенев, снарядов готовых в Кронштадтском порту не было, когда мы уходили, и, что если их в Носси-бе до сих пор не выслали – то значит, их и не будет, что мы должны обернуться с тем, что имеем и должны помнить, что нам дано все, что могли дать. Я полагаю, что на других судах 2-й Тихоокеанской эскадры совсем не оставалось к бою чугунных снарядов, так как, повторяю еще раз, суда эти вели стрельбу в Ревеле, в продолжение 2-х, 3-х недель; наш же броненосец «Орел» пришел в Ревель в конце сентября, – вскоре последовал высочайший смотр эскадре, ушли в Либаву, а оттуда экстренно ушли, вскоре по приходе туда, на Восток.

Разведочная служба на эскадре не велась, думаю, что вследствие малого количества пригодных на этот предмет судов, а может быть, вследствие личных соображений командующего эскадрой, нам известно это не было. Что касается окраски судов, то на вопрос, почему суда наши остались выкрашенными в цвета, казавшиеся перед боем и оказавшиеся в бою, во всех отношениях невыгодными, не могу дать на сей предмет объяснения, могу сказать одно, что окраска эта была, согласно приказа адмирала; отмены не последовало, хотя по эскадре ходил слух, что в Носси-бе прибудет пароход с какой-то особой, патентованной краской боевого цвета для перекраски всех судов, но все это не сбылось, и имел ли основание этот слух и откуда он шел, сказать не могу.

14 мая в бой броненосец «Орел» вступил с запасом угля в 1090 тонн, т. е. с таким количеством угля, какое считалось на корабле почти полною вместимостью угольных ям, хотя уголь не находился исключительно в угольных ямах. В момент вступления броненосца в бой, я считаю, что водоизмещение «Орла» было от 15 200 до 15 250 тонн; перегрузка, против проектированного, на 12 %. Осадка была 28 [футов] 7 [дюймов] (8,7 м. – Р.К.), т. е. броненосец посажен был глубже, против естественной посадки на ровный киль на 2 [фута] 7 [дюймов] (0,8 м. – Р.К). Метацентрическая высота была 2 [фута] 8 [дюймов]. Перегрузка состояла из угля на 400 тонн, против проектированного; воды на 350 тонн, провизии на 70 тонн, снарядов на 80 тонн, запасных колосников на 20 тонн, машинного масла на 40 тонн, разных материалов и других предметов на 130 тонн, итого всего на 1090 тонн. Привожу перечень мест нахождения угля на броненосце в момент вступления в бой: в запасных ямах – 500 тонн, в подвесных ямах – 100 тонн, в центральных ямах – 340 тонн, в кают-компании – 45 тонн, в офицерском буфете – 20 тонн, в ваннах и проходах к ним – 30 тонн, каютах офицеров – 10 тонн, в прачешной и командной бане – 40 тонн, в коечных сетках – 5 тонн, всего – 1090 тонн.

Вследствие приказания из штаба командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой, было принято с транспортов около 4000 пуд. муки, и [так как] мука эта не могла, конечно, поместиться в отделении, имевшемся для муки, то пришлось