Сергей Нечаев - Русская Италия

Мария написала Бродскому письмо. Потом они некоторое время переписывались. Бродский влюбился практически сразу. Потом он увез Марию в Стокгольм, и 1 сентября 1990 года они там поженились.

В июне 1993 года у них родилась дочь — Анна-Мария-Александра, названная так в честь Анны Ахматовой, а также Марии и Александра Бродских — родителей поэта. Знаменитый танцовщик Михаил Барышников, верный друг Бродского, присутствовал на крестинах.

Осень 1993 года Бродский провел с семьей на Искье, острове в Тирренском море, недалеко от Неаполя.

А в СССР тем временем началась перестройка. Там стали публиковаться литературоведческие и журналистские статьи о поэте, начали выходить его книги. Последовали приглашения на родину, но Бродский постоянно откладывал приезд: его смущала публичность такого события, возможные чествования, внимание прессы, которым явно бы сопровождался его визит. В свое время он мечтал вернуться, но это было, когда еще были живы его родители. Но ни его к ним, ни их к нему тогда не пустили. Сейчас же поэт достаточно определенно высказался о своем окончательном невозвращении:

«Я не хочу видеть, во что превратился тот город Ленинград, где я родился. Не хочу видеть вывески на английском, не хочу возвращаться в страну, в которой я жил и которой больше нет… Когда тебя выкидывают из страны — это одно, с этим приходится смириться. Но когда твое Отечество перестает существовать — это сводит с ума».

Не хотел Бродский возвращаться в Россию и потому, что его друзья и так стали приезжать к нему, чтобы пообщаться. Родителей уже не было в живых, все стало другим, вот он и не хотел появляться как некая приезжая дива, когда у русских людей и без него было множество забот. Возвращения всегда трудны. К тому же, если бы действительно встал вопрос о переезде, он, скорее всего, выбрал бы Италию. Об этом они не раз говорили с женой: он получил бы работу в Перудже, в университете для иностранцев, а там было бы видно. Но это были только разговоры…

Тем не менее Мария Соццани-Бродская утверждает:

«Все это вовсе не означает, что он был безразличен или враждебен по отношению к России. Он вообще очень редко был безразличен в отношении чего бы то ни было. Он очень внимательно следил за событиями в России, прежде всего, в области литературы. Получал множество писем, люди присылали ему свои стихи. Был в восторге от того, как много там поэтов, — впрочем, у многих в стихах чувствовалось его влияние, что, с одной стороны, приносило ему большое удовлетворение, а с другой, — удивляло».

Бродский часто бывал в Венеции. Он обожал этот город. В последнее время он стал останавливаться там в Палаццо Марчелло. Это дворец принадлежал графу Джироламо Марчелло, представителю одного из самых видных семейств Венеции. С графом Марчелло его познакомила Мария, и они подружились. Судя по всему, Бродскому было хорошо в его дворце.

Граф Марчелло оказался очень богат. В его дворце висел портрет одного его далекого предка, но это была лишь копия, подлинник висел во Флоренции, в знаменитой галерее Уффици, поскольку автором портрета был сам Тициан. Одна из комнат на верхнем этаже дворца была расписана фресками. Граф лишь махал рукой: чепуха, всего лишь XVIII век. В библиотеке графа полки были разделены на две части: «до Наполеона» и «после Наполеона».

Одно из последних стихотворений Бродского называется «С натуры». Оно посвящено Джироламо Марчелло и его дворцу:

… Здесь, где столькопролито семени, слез восторгаи вина, в переулке земного раявечером я стою, вбираясильно скукожившейся резинойлегких чистый, осенне-зимний,розовый от черепичных кровельместный воздух, которым вдовольне надышаться, особенно — напоследок!пахнущий освобожденьем клетокот времени…

Похоже, это уже не просто предчувствие смерти, это знание о ней.

Американский художник Роберт Морган, более трех десятилетий живший в Венеции и хорошо знавший Бродского, объясняет тягу поэта к Венеции следующим образом:

«Она напоминала ему Петербург. Ему нравились венецианские туманы, запах замерзших водорослей».

Бродский был северным человеком, терпеть не мог жару и старался приезжать в Венецию только зимой. В те времена по широкому каналу Джудекка ходили не только пассажирские, но и грузовые суда. Среди них часто попадались и суда под советским флагом. Каждый раз, когда Бродский видел этот флаг, он приветствовал его неприличным жестом. Дело в том, что его всю жизнь не оставляло чувство обиды на свою бывшую родину. Ему не разрешили приехать на похороны родителей, и этот запрет вызвал у него ненависть к режиму, которую он испытывал до самой смерти.

В Италии в левых интеллектуальных кругах Бродского не любили. По этой причине он не пользовался здесь особой популярностью. Венецианский мэр — коммунист Массимо Каччари — вообще относился к Бродскому с пренебрежением. Однако все мгновенно изменилось, как только он получил Нобелевскую премию.

Венецианские темы занимают немалое место в творчестве Бродского. Достаточно прочитать такие стихотворные произведения поэта, как «Лагуна», «Венецианские строфы» и «Посвящается Джироламо Марчелло»…

Знаменитое эссе Бродского «Набережная Неисцелимых» (Fondamenta degli incurabili) также посвящено Венеции. Эссе было написано по-английски в 1989 году, и многие считают его лучшей прозаической вещью поэта. Оно написано короткими отрывками, и в каждом отрывке описывается одна картинка или одно чувство, а в целом эссе — это своеобразная мозаика впечатлений Бродского от Венеции.

В стихотворении «Лагуна» (1973) И. А. Бродский дает несколько весьма метких описаний Венеции. Вот одно из них:

Венецийских церквей, как сервизов чайных,слышен звон в коробке из-под случайных жизней…

А вот небольшая цитата из замечательного эссе «Набережная Неисцелимых»:

«Зимой в этом городе, особенно по воскресеньям, просыпаешься под звон бесчисленных колоколов, точно за кисеей позвякивает на серебряном подносе гигантский чайный сервиз в жемчужном небе».

Стихотворение «Лагуна» стало первым стихотворением Бродского не о России или Америке. Оно о Венеции, о городе, который поэт вписал в свою биографию. А город — в себя. В этом стихотворении Венеция — это удивительный, ни на что не похожий город. Поэт называет Венецию «сырой страной», «тонущим городом», где «гондолу бьет о гнилые сваи», где «Рождество без снега, шаров и ели», где «Адриатика ночью восточным ветром канал наполняет, как ванну, с верхом»…