Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - Александр Юльевич Бондаренко

квартире? Наверное, та, что и то и другое было не более чем красивыми словами. По крайней мере не совсем понятно, кто является теми самыми «руководителями органов» именно того периода времени.

В 1938-м расстреляли Генриха Ягоду, Артур Артузов был расстрелян раньше, до возвращения Дейча в Союз, а Абрам Слуцкий скончался в кабинете своего начальника и был погребён с воинскими почестями на Новодевичьем кладбище, что не очень стыкуется с «конспирологической» версией о том, что начальник разведки был злодейски умерщвлён по приказанию наркома. Остальные, включая самого организатора «ежовщины», попали «под каток» несколько позже, когда Арнольд работал уже не в НКВД.

А насчёт «семьи в коммуналке»… В материалах Арнольда Дейча хранится вот такой интересный документ:

Меморандум № 7350

Из Парижа

От «Фина»

Получена 3.VIII.38 г.

Сообщите, разрешён ли вопрос с приездом «Стефана». Законный срок пребывания «Сильвии» во Франции кончается 19 августа, и тогда она в третий раз в течение короткого срока будет вынуждена выезжать из пределов страны, чтобы заново легализовать своё положение. Такая операция может создать подозрение у полиции.

Если выезд «Стефана» затянется, может быть, Вы найдёте более целесообразным отправить «Сильвию» домой. Её можно будет отправить на пароходе 24 августа.

[Внизу – простым карандашом. – А. Б.]

«Фину» предложено 16.VIII.38 «Сильвию» отправить домой.

13. VIII.38 [Подпись].

Арнольд Генрихович в одной из докладных писал так: «После моего отъезда в Москву жена с ребёнком, по распоряжению руководства, ещё девять месяцев оставалась за границей. Первого сентября 1938 года жена приехала в Москву».

Значит, это было необходимо – чтобы «Сильвия» оставалась не то в Париже, не то в Лондоне, пусть даже с маленьким ребёнком, и это, как можно понять, было не очень легко для неё, оказавшейся одной, без мужа. Подробностей её пребывания за кордоном мы, разумеется, не знаем.

Можно также сделать вывод, что в Службе о сотрудниках заботились по-настоящему – если уж намеревались отправить «Стефана» за женой. Понятно, что оно не получилось в силу сложившихся обстоятельств – из-за всех этих побегов и провалов. Где гарантия, что нелегал не будет опознан кем-нибудь на парижском бульваре Осман? Рисковать не стоило – всё равно и отправят Фини оттуда, и встретят здесь… Конечно же, соответствующие указания были даны. Вот, в частности, «Записка», переданная по засекреченной высокочастотной связи – ВЧ:

Нач[альнику] [Дописано фиолетовым карандашом: «3-го отдела». – А. Б.] УНКВД по Ленинградской области Альтману.

В числе едущих на пароходе «Андрей Жданов» находится Ульмер Антони с дочерью Элизабет. Просим обеспечить её встречу, пропуск багажа и отправку её с дочерью в Москву. Выдайте на руки пятьсот рублей. Расходы по её отправке вышлем почтой. Пассов.

Начальник 5 отдела 1 Управления НКВД

ст[арший] майор госбезопасности (Пассов).

28. VIII.38 г.

Кажется, всё ясно, но дальше начинается наш извечный российский бардак.

Нет, «Сильвию» встретили как положено, препроводили дальше, однако начальнику разведки пришлось отправлять в город на Неве новую телеграмму, да ещё и не одну – словно бы других дел у него не было. Вот это и есть следствие бардака…

Сов[ершенно] секретно

Зам[естителю] нач[альника] УНКВД по Ленинградской области.

Г[ород] Ленинград. 13 сентября

29 августа на п[аро]/х[оде] «Андрей Жданов» в Ленинград прибыла гр[аждан]ка Ульмерова Антони (наш объект). В связи с запозданием телеграммы ГУПВО о пропуске вещей гр[аждан]ки Ульмеровой без досмотра, её вещи были досмотрены на общих основаниях и, согласно заявления КПП, должны были быть направлены в Москву по адресу “Ново-Московская” гостиница.

Вещи гр[аждан]ки Ульмеровой в Москву до сих пор не прибыли. 8 сентября по ВЧ мы просили сообщить, когда и по каким документам вещи гр[аждан]ки Ульмеровой направлены в Москву, но ответа так и не получили.

Вторично прошу распоряжения срочно сообщить, куда и когда направлены вещи гр[аждан]ки Ульмеровой.

Нач[альник] 5 отдела 1 Упр[авления] НКВД

ст[арший] майор гос[ударственной] безопасности (Пассов).

В ответ приходит телеграмма на красивом бланке с «шапкой» красного цвета:

Второй специальный отдел НКВД СССР. Правительственная ВЧ связь. Телеграмма.

15.9.38

Москва НКВД СССР тов. Пассову

Ваш нр 431872 справке Ленинградской портовой таможни вещи Ульмеровой в количестве 9 места весом 590 кгр отправлены десятого сентября в адрес Московской таможни со станции Новый порт в сборном вагоне нр 536412 при жел. дор. накладной 214755 провозной ведомости 153 транзитом.

Телеграмму подписал заместитель начальника Ленинградского управления Арон Меерович Хатеневер[322].

Двадцать восьмого сентября Пассов отправляет телеграмму начальнику Главного управления войск пограничной и внутренней охраны НКВД СССР комдиву Александру Ковалёву[323]: «Прошу Вашего распоряжения о выдаче без досмотра багажа гр[аждан]ки Ульмер Антони. Багаж находится в Московской таможне». Ну вот, всего месяц – и необходимые личные вещи были получены…

Причём, вопреки ранее приведённому утверждению, багаж был привезён не в какую-то коммунальную квартиру, а в гостиницу, где и проживал Арнольд Дейч, именуемый Виктором Гюртлером, так сказать, австрийско-подданный. (Но при этом на заседании Президиума ВЦИК от 10 декабря того же 1937 года он был принят в советское гражданство под именем Стефана Генриковича [Именно так. – А. Б.] Ланга, хотя советский паспорт он получил несколько позже.)

Все правила конспирации соблюдались неукоснительно, а потому Дейч имел даже «Вид на жительство для иностранца»: «Предъявителю настоящего вида австрийскому гр-ну Гюртлер Виктору, имеющему визу на въезд в СССР…, выданную Консульством СССР в Вене, разрешено пребывание в Союзе… сроком по двадцать седьмое марта 1938 г. 27 декабря 1937 г.». В этом «виде» была указана профессия «иностранца» – инженер.

Поскольку он проживал в Москве именно под этой «легендой», а не как советский гражданин-«возвращенец», то можно сделать вывод, что сюда «Стефан» приехал ненадолго и впереди у него – новая загранкомандировка. Если так, то, повторим, он должен жить по тем правилам, по которым живут иностранцы в России. В частности, за ним должно присматривать «недреманное око» «всевидящего» НКВД. Конечно, из 5-го отдела, из разведки, можно было заглянуть в 3-й отдел, в контрразведку, благо располагались они тогда в одном здании на площади Дзержинского, и попросить снять наблюдение с «объекта», как это официально называется, – но это, вне всякого сомнения, означало бы «засветить» нелегала. Нет смысла объяснять, к чему оно могло привести.

Хотя, если говорить честно, время тогда было такое… недоверчивое, что ли? Среди чекистов ходила не совсем шутливая присказка: «лучше перебдеть, чем недобдеть», так что «врагов народа» искали на полном серьёзе даже там, где им делать было совершенно нечего. А тут – человек, вернувшийся из-за кордона, иностранец по происхождению, бывший коминтерновец, немало проработавший бок о бок в теми самыми «врагами». Почему бы и не присмотреться, лишний раз не проконтролировать, с кем