Евгений Анисимов - Елизавета Петровна

Есть множество свидетельств той любви, которая долго связывала императрицу с Разумовским. Один видел, как в сильный мороз, выходя из театра, самодержица Всероссийская заботливо застегивала ему шубу и поправляла на его голове шапку. Другой наблюдал на охоте, как Разумовский простудился и заболел, а государыня «при всех кавалерах, кто тут же ездил за охотою, взошед в тот шалаш и, как словно со своего мужа, рубашку сняла и надевала другую». Третий слышал разговор Елизаветы Петровны с каким-то генералом с голубой лентой, который предлагал убавить псовую охоту «для того, что ее очень много, и на то государыня изволила сказать: «Инде той охоты убавить!», но Разумовский возразил: «Ежели изволите приказать убавить, то прошу Вашего величества, чтоб меня от двора уволить», и государыня изволила сказать: «Инде на что убавливать, можно и еще прибавить!» (РГАДА, 7, 1, 5, ч.2, л.64 об. - 66; РГАДА, 7, 1, 5, ч.3,л.6- 6 об.).

Попавший в Тайную канцелярию дворцовый служитель Семен Ачаков дерзновенно рассказывал: «Разумовского спальня возле государниной спальни и как двери отворят и придет государыня или Разумовский - кто из них захочет, - и ежели государыня придет к тому Разумовскому, то он, Разумовский, своего камердинера вышлет из спальни и что хотят то они там и делают, а что фрейлины от все до одной знают и она, государыня, с тем Разумовским ездит в баню вместе, к слепому бандуристу». Разумовский «з государынею в одном шлафроке кушает и можно думать, что оной Разумовской с нею, государынею, живет». Другой допрашиваемый был уверен не только в том, что «комната Разумовского возле комнаты Ее величества», но и что «оной Разумовский вместе с государыней на одной постели и спит». В 1750 году расследовался преступный разговор двух служивших у А. Г. Разумовского украинцев - Петра Ласкевича и Григория Александровича: «Видел он, Ласкевич, что государыня в потемках из спальни своей бежала к Разумовскому в покой в одной сорочке и на переходах встретилась с ним, Ласкевичем, и при том будто бы оной Александрович говорил же, ежели б так она, государыня, попалась, то б я ей не спустил» (ОВ, 2, с.277; РГАДА, 7, 1, 5, ч.3, л.8 об; РГАДА, 7, 1, 5, ч.2, л.55 - 55 об.).

Лакей Лазарь Быстриков попал в Тайную канцелярию за такое воспоминание: «Во время бытности моей при дворе видел я, что Ее величество живет с Разумовским, и видал же я часто, что Ее величество у Разумовского сиживала на коленях». В Оренбург на вечные работы с вырезанными ноздрями в 1751 году отправился под конвоем другой свидетель эпизодов интимной жизни государыни - солдат Василий Щеченок. Он видел, «во дворце в покоях в окошко (которое было растворено): под тем окошком Всемилостивейшую государыню и Алексея Григорьевича Разумовского вместе, и в то время с оного Алексея Григорьевича спали штаны, то тогда Всемилостивейшая государыня молвила Алексею Григорьевичу: «Поди сюда, я тебе штаны-та подвяжу!» и потом повела ево, Алексея Григорьевича, в другие покои и те штаны ему и подвязала» (РГАДА, 7, 1, 5, ч.3, л.3 об. и др.).

Императрица и Разумовский, не скрываясь, часто появлялись на людях. Это была завидная, счастливая пара. Такими их увидел в Эстляндии один из местных жителей. Он был восхищен красотой Елизаветы, которая вышла вместе с Разумовским из кареты на берегу моря и гуляла по лугу «веселая и без всякой принужденности». Стоял июль, сияло яркое солнце, с моря дул легкий ветер. «Государыня была в легком платье, она поговорила что-то с графом Разумовским… и он повел ее под руку на близлежащую возвышенность». Мемуарист неожиданно оказался в десяти шагах от державной красавицы. «Ветер взвевал ее шелковую черную юбку так, что виднелась сорочка тончайшего полотна. «Не уставай!» - сказала она по-русски графу Разумовскому и тотчас очутилась вместе с ним на холму, окруженная толпою зрителей обоего пола» (Поездка, с.7).

Подобные рассказы волнами расходились по стране. Материалы Тайной канцелярии свидетельствуют, что в народе не любили фаворита императрицы, хотя он не был так жаден, как Меншиков, или так страшен, как Бирон. Мне кажется, что народ вообще не любит, когда государь счастлив в семейной жизни. Правитель должен любить только народ, который всегда ревнует его к другому или другой.

По этим следственным делам кажется, что не было застолья, где бы не обсуждался «блуд» императрицы с Разумовским, где бы не говорилось, что «Разумовский нажил себе щастие чрез тур (выговоря то слово скверно)» или что он «государыню попехивает». Говорили об этом обычно с особым неудовольствием и даже ненавистью, как будто пересыпанную матом речь за кабацким столом вели не простые пьяные грешники и их порой весьма непритязательные подружки, а исключительно праведники, постники и девственницы. Соликамская жонка (так в делах сыска называли замужнюю женщину) Матрена Денисьева говорила своему любовнику - дворовому человеку: «Вот мы с тобою забавляемся (то есть чиним блудодеяние), так и Всемилостивейшая государыня с Алексеем Григорьевичем Разумовским забавляются ж». Еще крепче выразились и жонки Ульяна и Елизавета соответственно: «Мы, грешницы, блядуем, но и Всемилостивейшая государыня с Алексеем Григорьевичем Разумовским живет блудно»; или: «Я - блядь, но такая Всемилостивейшая государыня живет с Разумовским блудно» (РГАДА, 7, 1, 5, ч.2, л.77 об, 93 об; 15 об.).

Если вернемся к Разумовскому и Елизавете, то скажем, что секрет этой искренней, вызывающей зависть и ненависть любви был не только в плотской страсти императрицы к статному красавцу, но и в его несокрушимой надежности, верности и доброте. В придворном мире, среди интриг и ненависти, Разумовский выделялся тем, что, обладая невероятными возможностями фаворита властительницы империи, никогда ни в чем не посягнул на власть государыни, не позволил заподозрить себя ни в каких интригах против нее. Всю свою благополучную - через край - жизнь он помнил, кто он, откуда и в чем секрет его счастья. Он знал людям и себе самому истинную цену и не раз, с присущим его народу мягким юмором, шутил над той волшебной историей, которая в январе 1731 года началась в селе Чемары.

Но, попав в Петербург, понравившись цесаревне и став ее фаворитом, он, оказывается, достал еще не все золотые яблоки. Осенью 1742 года в глубокой тайне, о которой знали только несколько человек, два раба Божьих - «раб Алексей» и «раба Лизавета» венчались в церкви подмосковного села Перово. Так произошло невероятное - украинский пастух стал мужем русской императрицы.

Как появилась идея этого беспримерного в истории России брака правящей императрицы с одним из ее подданных, неизвестно. В XVII веке дочери царя - царевны - оставались в девицах на всю жизнь и под старость уходили в монастырь. Завести семью они не могли - против этого были законы и традиция. Их не выдавали за иностранных принцев, ведь православной царевне пришлось бы сменить свою священную веру! Нельзя было отдать царскую дочь и за подданного - государева холопа. Впервые женщин из дома Романовых стал выдавать замуж за границу Петр. Так стали герцогинями Анна и Екатерина Ивановны. Но это все же были браки с царственными особами. Выходить за своих подданных царские дочери начали после смерти Петра Великого, который сам, своим браком с латвийской крестьянкой Мартой Скавронской, сильно расшатал вековые династические традиции. Во второй половине 1720-х годов дочь царя-соправителя Петра I Ивана Алексеевича царевна Прасковья Ивановна тайно венчалась с генералом Иваном Ильичей Дмитриевым-Мамоновым. Но и это не могло сравниться с тем, что произошло в 1742 году: под венец шла не просто царевна - дочь давно умершего царя, а самодержица Всероссийская, повелительница жизни и судьбы миллионов русских!