Евгений Пчелов - Рюрик

Еще одна гипотеза об Аскольде связана с его возможным крещением. Из византийских источников известно, что после похода руси на Константинополь в 860 году произошло крещение этого народа (или какой-то его части). А поскольку «Повесть временных лет» связывает поход с именами Аскольда и Дира, можно было заключить, что крестились и сами киевские князья. Кроме того, над могилой Аскольда некий Олма впоследствии поставил церковь Святого Николая. Соединив все эти данные вместе, получается предположение о том, что Аскольд крестился после возвращения из неудачного похода на Византию, а его христианское имя было Николай. Эта версия стала столь популярной, что Аскольд-Николай сделался чуть ли не святым мучеником в некоторых ветвях «альтернативного» православия. На самом деле эта версия, как видим, основана на нескольких допущениях. Поход на Византию был связан с именами Аскольда и Дира искусственно, и никаких оснований считать Аскольда христианином русские летописи не дают. То, что на месте его могилы поставили христианскую церковь, вполне отвечает существовавшей традиции установки на месте языческих капищ и прочих памятных мест православных храмов, дабы освятить и «очистить» некогда «оскверненное» место. То же самое произошло и с могилой Дира, рядом с которой был построен Ирининский монастырь.

Впрочем, летописи говорят о том, что Аскольд и Дир пришли в Киев, когда он еще был небольшим городком, а жители его платили дань хазарам. Конечно, в таких условиях организация масштабного похода на Византию маловероятна. Поэтому логично предположить, что поход состоялся, уже когда в Киеве прочно обосновались варяги. Недаром «Повесть временных лет» сообщает, что Аскольд и Дир «собрали у себя много варяг». Именно варяги могли возглавлять нападение на Константинополь в 860 году. Поэтому в принципе поход может быть связан с именами Аскольда и Дира, поскольку летописи утверждают, что до них варягов в Киеве не было.

Как бы то ни было, поход 860 года «прославил» имя руси. Недаром летопись отмечает, что с этого времени «начася прозывати Руска земля», то есть «стала прозываться Русская земля». Это удивительным образом соотносится с утверждением патриарха Фотия о том, что народ росов «получил имя от похода на нас», то есть приобрел известность. Так, и в Византии, и на Руси поход считался знаковым событием, как бы открывшим начало русской истории.

По всей видимости, с этими событиями связана и организация Византией миссии в Хазарский каганат. Эта миссия должна была способствовать политическому сближению обеих стран, а также носила и религиозный характер. В составе миссии находился (или даже возглавлял ее) Константин Философ — святой Кирилл, просветитель славян и один из создателей славянской азбуки. Благодаря этому информация о миссии в Хазарию сохранилась в памятниках Кирилло-Мефодиевского цикла — а именно в «Житии Константина Философа» (так называемое «Пространное Житие»). Само Житие было создано, по всей видимости, в 870-х годах, но дошло до нас в списках не ранее XV века[284]. В 861 году по пути в Хазарию Константин остановился в Херсонесе, через который шел путь в земли хазар. Житие рассказывает, что там Константин «научился еврейской речи и письму, переведя восемь частей грамматики, и воспринял от этого еще большее знание. Жил там некий самаритянин и, приходя к нему (то есть Константину Философу. — Е. П.), беседовал с ним, и принес самаритянские книги, и показал ему. И выпросив у него, Философ затворился в доме и отдался молитве и, приняв знание от Бога, начал читать (эти) книги без ошибок. Увидев это, самаритянин возопил великим гласом и сказал: "Воистину те, кто веруют в Христа, скоро и Дух Святой и благодать обретают". А когда сын его вскоре крестился, тогда он и сам крестился после него». Самаритяне — один из семитских народов, их колонии находились в то время в странах Ближнего Востока, хотя о том, что они были в Крыму, сведений нет[285]. Письменность самаритян была схожа с древнееврейской. Далее Константин Философ изучил еще один язык: «Нашел же здесь Евангелие и Псалтирь, написанные рускими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различил буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать (их), и многие удивлялись ему, хваля Бога»[286].

Это удивительное известие вызвало целый ряд интерпретаций и гипотез. Буквальное понимание текста привело к утверждению, что существовала некая древняя русская (славянская) письменность еще до моравской миссии Кирилла и Мефодия. Причем не просто письменность, а письменность христианская (!), на которую уже были переведены важнейшие церковные книги. А значит, христианская традиция у этих гипотетических русов-славян была вполне устойчивой и достаточно старой. Нахождение же этих книг русского письма в Крыму укладывалось в рамки гипотезы о Причерноморской Руси, якобы существовавшей в этом регионе. Конечно, представить себе, что русские Евангелие и Псалтирь были результатом крещения русов после похода 860 года, совершенно невозможно, поскольку между нападением русов и поездкой Константина прошло очень мало времени, и полагать, что какая-то миссия к русам опередила Константина настолько, что уже успела перевести церковные книги на русский язык (о чем Константин и понятия не имел), абсолютно невозможно. Между тем никаких следов древней славянской (или русской) письменности на юге Восточной Европы до деятельности Кирилла и Мефодия нет. Поэтому существовала версия, что вообще весь рассказ о «русских письменах» представляет собой позднюю вставку в текст Жития. Однако в науке была высказана гипотеза о том, что слово «руские» на самом деле представляет собой ошибку, а речь идет о «сурских», то есть сирийских письменах. Существенно, что Константин сумел различить в этом письме «буквы гласные и согласные». Сирийское письмо относится к числу консонантных систем письма, то есть таких, где буквами обозначались только согласные звуки. Между тем в нем существовала система значков для обозначения гласных звуков. Поэтому различение согласных и гласных в этом письме носило существенный характер. Таким образом, по наиболее распространенной версии, Кирилл в Херсонесе познакомился с сирийским языком и сирийской письменностью, а не некоей «русской»[287].

Итак, к 860-м годам, по всей видимости, в Среднем Поднепровье уже существовало достаточно сильное государственное образование, которое смогло осуществить нападение на Константинополь. Название «Русь» в это время становится известным и в Западной Европе. Причем до некоторой степени благодаря все той же Кирилл о-Мефодиевской миссии. Второй половиной IX века датируется текст так называемого «Баварского географа» («Описание городов и областей к северу от Дуная»), который, по всей видимости, был написан в швабском монастыре Райхенау в верховьях Рейна и «Баварским» называется лишь условно, как дань старой историографической традиции. Среди народов, в нем перечисленных, есть и народы Восточной Европы, в том числе хазары и венгры (которые в то время еще населяли степи Северного Причерноморья). Рядом с хазарами (Caziri) «Баварский географ» называет и русов (Ruzzi). Предполагают, что эти сведения могли появиться в нем благодаря брату Константина-Кирилла Мефодию, который в начале 870-х годов, по-видимому, находился в изгнании в монастыре Райхенау[288]. Под «русами» «Баварского географа», судя по месту, которое они занимают в тексте, следует, вероятно, понимать население Среднего Поднепровья, где, согласно летописным данным, обитали поляне[289].