Дмитрий Жуков - Русские писатели XVII века

Полоцкий далек от мысли щегольнуть своей ученостью, поразить читателей своей эрудицией, хотя мы и встречаем среди его стихотворений такие, которые представляют собою ученое толкование термина, понятия, имени. Вот стихотворение «Еммануил» — разъяснение одного из имен Христа — или стихотворение «Магнит», в котором говорится о свойствах намагниченного железа притягивать к себе иглы и т. д.

Задача Полоцкого заключалась в том, чтобы просветить читателя — например, дать ему возможность разобраться среди многочисленных «царей Рима ветхого и нового», недаром он в особой группе стихотворений пересказал историю римских и византийских императоров[34]. И в то же время мы почти не найдем у Полоцкого упоминаний о русских князьях и царях, за исключением великого князя Владимира, крестившего Русь. Знаток отечественной истории, Полоцкий, видимо, старался познакомить своего современника с тем, что ему было наименее известно, так как книг по русской истории к XVII веку на Руси бытовало довольно большое количество.

Это вовсе не значит, конечно, что абсолютно во всех своих стихотворных «прилогах» Полоцкий стремился обязательно дать пример из конкретной исторической действительности. В соответствии с давней традицией древнерусской учительной литературы мы найдем у него много стихотворений, где действуют абстрактные персонажи: «царь некий пребогатый», «воин некий».

В своем стремлении создать образную и увлекательную картину, иллюстрирующую то или иное моральное наставление, Полоцкий руководствовался широко известными в то время киевскими учебниками пиитики, в которых особо подчеркивалось: «чтобы в непрерывном повествовании не родилась для слушателя скука, поэт должен помнить свою обязанность, т. е. он должен забавлять и обязан предупреждать пресыщение преимущественно изображением множества неожиданных случаев и приключений на войне и в дороге, полных разнообразных потрясений — печали, удивления, ужаса; также вымышлением различных кратких повествований, как, например, о том, что известные лица или сделали, или потерпели что-либо великое и единственное и проч.». Именно этим в значительной мере и определялся интерес Полоцкого к рассказам из средневековой и античной истории. Так, довольно часто обращается Полоцкий к рассказам о мудром царе Соломоне. В «Вертограде многоцветном» мы находим популярную историю об одном из судов Соломона: пришли две женщины, с живым и мертвым ребенком; и та и другая настаивала на том, что она мать живого ребенка. Чтобы разрешить их спор, царь приказал рассечь живого ребенка надвое и отдать каждой женщине по половинке. И вот истинная мать отказалась от своего дитяти, лишь бы оставить ребенка в живых. Так мудрый царь узнал, кто был прав в этом споре.

Полоцкий писал и много развлекательных стихотворных рассказов, сюжеты которых почерпнуты им из средневековых латинских сборников. Таков рассказ о верном рабе, служившем у воина Паноплиона. Он был осужден и ожидал смерти, раб же выпустил его через заднюю дверь, а сам облачился в платье хозяина, даже перстень на палец надел, и лег на ложе господина. Пришедшие воины приняли раба за Паноплиона г убили его. Но образ слуги, пожертвовавшего жизнью ради своего господина, сохранится навечно в памяти людей. В своем стихотворении «Казнь за сожжение нищих», сюжет которого был довольно распространен и в России и на Западе, Полоцкий осуждает бесчеловечный поступок епископа Монгутийского. Оно заканчивается обычным моральным поучением о необходимости быть добрым к нищим — тогда господь явит милость свою и будет питать хлебом и в сей жизни, и на небе. Позднее к этой же теме обратился Жуковский, который обработал балладу английского поэта Соути.

Стихотворение «Месть или отмщение» — это переработка саги об убийстве лангобардского короля Альбоина его женой Розамундою. Сюжет этот был весьма популярен в средние века на Западе — его использовали и Павел Диакон в своей «Патрологии», и Бароний, и Генрих Спондан. В этой саге рассказывается о том, как король Альбоин убил своего тестя, сделал из его черепа винную чашу и заставил свою жену пить из нее вино. Розамунда поклялась отомстить. Приближенный Альбоина Хелмхилд влюбился в служанку Розамунды; последняя убеждает ее вступить с ним в связь, и, когда служанка нехотя соглашается и назначает время и место свидания, Розамунда подменяет служанку и открывается Хелмхилду уже после того, как он согрешил. Она ставит его перед дилеммой: или все будет рассказано королю, и Хелмхилду отсекут голову, или он сам убьет короля и станет ее мужем. Хелмхилд, естественно, выбирает второе и убивает короля. Однако лангобарды не признали его королем, и незадачливые любовники вынуждены были, захватив золото, бежать в Равенну. Король Равенны Логин, которому приглянулась Розамунда, уговаривает ее убить Хелмхилда. Та приготовила ему отраву, он выпил, но под угрозой смерти заставил и жену попробовать напиток. Оба умерли. Мораль: кто погубил короля, тот и сам погиб, богатство ушло в чужие руки, а их злые души обречены на лютые муки.

В «Вертограде многоцветном» есть не менее мрачный рассказ о коварном убийстве шотландского короля Кемефа его женой Фенеллой при помощи яблока, таившего в себе смертельный яд («Жена блудная»).

В качестве примера женского коварства Полоцкий приводит известный рассказ о воцарении Семирамиды: она вначале была наложницей у царя Нина, который безмерно любил ее. Видя силу своих чар, она упросила царя всего на один день разрешить ей стать царицей для того, чтобы испытать силу и прелесть царской власти. Нин не мог отказать и исполнил ее желание. Она судила и рядила, и все ее приказания немедленно исполнялись. Наконец, она приказала воинам схватить царя Нина, связать его и обезглавить. Так воцарилась коварная и злая Семирамида. Этот сюжет, обработанный еще задолго до Полоцкого греческим писателем-компилятором Клавдием Элианом, должен был, по мысли Симеона, убедить читателя в том, что нет под солнцем худшей беды, чем злая женщина.

Известно, что рассказы о львах неизменно пользовались большой популярностью у читателя, начиная с литературы Киевской Руси, куда эти сюжеты попали из Византии. Так, уже в «Синайском патерике», бытовавшем на Руси с XI века, было помещено повествование о льве и старце Герасиме, вынувшем занозу из лапы льва. Тот остался жить со старцем, прислуживал ему, а когда Герасим скончался, то и лев не смог пережить смерть друга. Лев умер на могиле Герасима[35].

Полоцкий переработал другую старинную легенду (известную также по Сенеке, Элиану и Авлу Геллию) — о рабе Андроде (Андрокле), который убежал от своего господина в пустыню, встретил там и исцелил хромого льва. Лев три лета служил беглому рабу, а затем оба — и Андрод и лев — были схвачены и отправлены в Рим. За побег Андрода бросили на съедение львам. И надо же было так случиться, чтобы именно излеченный им лев и был спущен на Андрода! Лев начал ласкаться к Андроду; тогда кесарь приказал выпустить на раба «люта зверя рыся», но лев растерзал ее. Удивленный кесарь даровал Андроду жизнь, и он ходил со львом по домам, собирая себе подаяние, а люди осыпали смиренного льва цветами и восхищались его благодарностью человеку за свое исцеление.