Корфу (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

– Я обещаю, что мои храбрые воины покажут вам пример, как надо сражаться против общего врага! – оглаживая длинную бороду, заявил властитель Янины.

Ведя беседу, Али-паша то и дело нервно запускал себе пальцы в бороду, непрерывно пил горячий кофе, запивая его холодной водой.

– Мы разве против! – пожал плечами Ушаков. – Пусть покажут!

На том и расстались. Провожали Али-пашу так же, как и встречали – с пушками и барабанами.

Спустя неделю начало прибывать и обещанное воинство. Впрочем, воинством прибывающую орду можно было назвать с большой натяжкой, куда больше воины янинского властителя походили на шайку разбойников.

– Если это лучшие из лучших, то какие же у них худшие! – поразился Метакса, глядя на прибывающий сброд.

Воевать албанские воины тоже не слишком желали, зато присматривать за ними надо было в оба, чуть что, они тут же норовили украсть или ограбить.

Албанцы высадились в деревне Гуино и тут же все там разорили. Поэтому Ушаков велел их более в деревни не пускать. Янинское воинство пыталось было буянить, но вид морских пехотинцев с примкнутыми штыками быстро всех вразумил.

Неожиданно прислали четыре тысячи воинов и двое других пашей. Узнав о визите Али-паши, они тоже поспешили продемонстрировать султану свою преданность.

Корфиоты, узнав о прибытии на остров головорезов Али-паши, заволновались, опасаясь, что вероломный янинский властитель останется на острове навсегда, рубя налево и направо головы непокорным. Немало времени пришлось провести вице-адмиралу с местными старшинами, убеждая их в том, что все будет именно так, как он им обещал.

А проблемы с албанцами Али-паши еще только начинались. Уже на следующий день после прибытия первого отряда к Ушакову прибыли с жалобами командиры осадных батарей капитан Никонов и мичман Жеребцов.

– На вверенной мне батареи все обстоит благополучно, а вот с албанцами неладно! – заявил первый.

– Что там еще? – напрягся Ушаков.

– Начальники воинства янинского и ибрагим-пашинского заявили, что не имеют ни провианта, ни пороха, а потому желают все получить сполна. Если же просимого им дадено не будет, они разойдутся грабить, а албанцы и вовсе пригрозили перекинуться к французам!

– А у вас что случилось? – обернулся вице-адмирал к мичману Жеребцову.

– То же самое, – доложился мичман. – Албанцы, не имея хлеба, грозятся взять его силой у местных жителей, рубят оливковые деревья, что грозит столкновениями.

– Петр Иванович! – велел адъютанту Балабину Ушаков. – Вели выделить продукты албанцам из наших запасов.

Касаясь положения дел на своей батарее, Жеребцов посетовал на то, что корфиоты не дают на работы ни лошадей, ни волов, и просил таких ослушников забирать на батарею для примерного наказания!

– Наказывать никого не будем, – решительно покачал головой вице-адмирал. – Мы не французы, а действовать будем лишь увещеванием.

Разумеется, никаких семнадцать тысяч воинов Али-паша не прислал, но и четыре с лишним тысячи тоже были как нельзя кстати.

Предводитель янинского воинства Мустафа-паша был мрачен и воинственен. Когда на «Павле» ему предложили ночевать в кают-компании, старый воин отказался, сказав:

– Я люблю запах пороха, как иные любят сон!

После чего улегся на шканцах между пушек.

Блокада – есть блокада. Это, прежде всего, утомительное наблюдение за противником днем и ночью, а также готовность предупредить все его попытки вырваться из ловушки. Корабли и фрегаты мерно покачивались на пологих волнах. Только два раза в день с восходом и заходом солнца раздавались выстрелы из пушки, то поднимался и спускался флаг на якоре. Но спокойствие на российской эскадре было кажущимся. На самом деле всюду шла напряженная подготовка к скорому штурму.

* * *

В первые дни 1799 года к югу от Старой крепости сработали новые осадные батареи. На них поставили привезенные Пустошкиным гаубицы. Огонь сразу стал более эффективным, и французы заволновались.

14 февраля командующий отдал приказ провести ученье по стрельбе солдат и матросов из ружей, умению преодолевать стены и рвы. В тот же день началось изготовление штурмовых лестниц. Разработал вице-адмирал и полторы сотни условных сигналов на время штурма.

Спустя три дня на «Святом Павле» был собран совет флагманов и капитанов. На столе раскатали карту Корфу и подходов к нему.

– Начинать будем с Видо – именно он главный ключ к Корфу! – объявил командующий. – Остров сей будем брать приступом при поддержке артиллерийской!

Затем вице-адмирал сам обрисовал общую диспозицию, флаг-офицер зачитал приказ на штурм с указанием мест высадки десантных отрядов. Особый отряд кораблей должен был перехватить возможную переброску подкреплений с Корфу на Видо. Началось обсуждение плана. Каждый из командиров судов, вставая, говорил о своем согласии или о несогласии. Начали по старому обычаю с самого младшего командира бригантины «Феникс» лейтенанта Морского.

– Ну, давай, Лев Федорович, говори нам, старикам, свое мнение! – подбодрил молодого офицера командир «Марии Магдалины» Тимченко.

– Сей план мне нравится и почту за честь его исполнить! – прокашлявшись в кулак, доложился совету лейтенант Морской.

Затем, вставая по очереди, высказались и остальные наши командиры.

– А что у нас господа союзники отмалчиваются! – обратился Ушаков к мрачно сидящим по углам туркам, которым добросовестный Метакса переводил все перипетии совета. Кадыр-бей кивнул на своего младшего флагмана, пусть, мол, он говорит. Фетих-бей начал долго говорить, а слушавшие его остальные турки кивали головами и цокали языками. Когда Егор Метакса перевел речь турецкого реал-бея, лица наших офицеров вытянулись. Как оказалось, Фетих-бей от имени турецкой стороны заявил, что «предприятие казалось (им) несбыточным, и они, не имея достаточных доказательств, коими могли бы оспорить большинство голосов в совете, повторяли только турецкую пословицу, что камень деревом не пробьешь».

После некоторого тягостного молчания, дело взял в свои руки Ушаков. Без всяких обиняков он заявил:

– Ежели господа турки не желают идти с нами на генеральный приступ, то мы обойдемся и без них, уведомивши об их трусости союзных государей!

Тут уж завертелся волчком Кадыр-бей.

– Пусть высокочтимый Ушак-паша не думает, мореходы султана не боятся смерти! Мы все храбры и готовы ко всему во имя Аллаха милосердного. Если же Ушак-паша готов положить свою голову на алтарь будущей победы, мы с радостью и молитвами будем ему в том помогать!

Суть витиеватой фразы сводилась к следующему – если русский адмирал берет на себя всю ответственность за последствия штурма, то он, адмирал турецкий, никакой ответственности не неся, ему в том поможет.

– Голову, так голову, – кивнул хитромудрому союзнику Ушаков, – была бы победа!

После этого перешли к частностям.

Атаку Видо должна была производить вся эскадра одновременно. Именно перевес в артиллерии и должен был обеспечить быстрый захват острова. Командиры кораблей и судов получили засургученные пакеты. В пакетах предписания «кому, где при оной