Ангарский маньяк. Двойная жизнь «хорошего человека» - Елизавета Михайловна Бута

— У меня следователь ночует в квартире жены подозреваемого, вы не считаете, что отстраняете не того человека? — возмутился Артем.

— Слежка за сотрудником прокуратуры — подсудное дело. Разговор окончен.

Оперативник так и остался в дверях, не зная, что на все это сказать. Он ехал сегодня на работу с ощущением того, что все сделал правильно. Не так часто в профессиональной жизни ты чувствуешь подобное: есть то, что можно было сделать лучше, — но ведь не в этот раз! Он обратил внимание на некоторые странности, и оказалось, что не зря.

— А где можно найти Доморадова? — поинтересовался Артем спустя минуту неловкого молчания.

— Попкова твоего допрашивает, — пожал плечами начальник отделения, — он как приехал в семь утра, так и стал его допрашивать.

23

Вне времени и пространства

— Ну и зачем же вы признались в том, чего не совершали, Михаил Викторович? — поинтересовался Артем Дубынин на очередном допросе.

Собеседник напротив него посмотрел ему в глаза и усмехнулся. От этого Артему вдруг стало не по себе. Дело было вовсе не в том, что перед ним сейчас сидел серийный убийца, и даже не в этой издевательской ухмылке, а в том, что Попков посмотрел ему в глаза. Такого с Артемом давно не было. Когда он заходил в помещение, все вдруг начинали внимательно что-то разглядывать. Ему так долго не хотелось этого признавать, что сейчас от этого взгляда стало не по себе.

— Так я проверял вас, — тихо и вежливо ответил собеседник. Михаил вел себя так, будто он не на допросе, а ведет увлекательную беседу с интересным человеком.

Оперативник с силой сжал в руках ручку, чтобы сохранить тон беседы и не перейти на крик. Дубынин целый месяц потратил на то, чтобы найти хоть какие-то материалы по этому эпизоду. Попков так ярко и с таким очевидным удовольствием рассказывал о том, как он убивал девушку неподалеку от кладбища в 2003-м, что оперативник был уверен в том, что тот говорит правду. По-видимому, от правды все было не так уж далеко, просто указан не тот год и парочка других обстоятельств чуть изменены. Вот и все. Месяц мысли о девушке, которую никто не стал искать, не давали ему покоя. А ее просто не существовало! Тут же вспомнились косые взгляды и поджатые губы, когда он заводил разговор об этом эпизоде. В очередной раз его все обыграли.

Когда допрос подошел к концу, оказалось, что конвой куда-то отлучился.

— А мог бы сейчас и сбежать, — усмехнулся Михаил Попков, поняв, что с конвоем вышла заминка. — Мне ведь теперь терять нечего, верно?

— Могли бы не приходить по повестке, Михаил Викторович, — парировал Артем Дубынин.

Когда конвой все-таки пришел, разразилась привычная перепалка из-за их нерасторопности.

— Да он бежать не собирается, — пояснил один из конвоиров. — Мне говорили, что у него в планах на вас напасть и застрелить. Он же хорошо с оружием управляется.

— Так почему ничего не сделали-то? — оторопел Дубынин.

— Так вы ж не носите оружие вроде бы, — спокойно пояснил один из совершенно одинаковых на лицо парней в форме Федеральной службы исполнения наказаний. — Мы просим всех теперь к нему без оружия подходить, чтобы ничего не случилось.

Мне такой вопрос встречался в тестах для сотрудников милиции: «Бывали ли такие ситуации, когда в гневе вы готовы убить близких?» Я один раз написал: «Нет». А мне потом говорят, так не бывает, ты не искренен, ты не правдиво ответил. Где здесь истина, правда? Сложно. Или мне вот такой вопрос психиатр в Москве задал: «Кого бы вы могли убить?» Я ему ответил: «Конструктора автомобиля «Рено Логан»». Ужасная машина.

Михаил Попков

Оперативник махнул на все рукой и пошел к выходу, оставив конвой с арестованным. Уйти из ведомства сейчас означало бы признать свое полное поражение, но иногда ему начинало казаться, что Попков продолжает побеждать и всегда опережает на шаг. Как это выходит? Кто ему рассказывает обо всех нюансах расследования? Если у него действительно остался подельник на свободе, то почему Попков о нем так ничего и не сказал? И как заставить себя на следующий день снова прийти на работу?

После того как Василий Доморадов доложил в прокуратуру о том, что Артем Дубынин пытается рассорить два ведомства и развязать «холодную войну», которая может привести «к разгулу преступности и бандитским войнам», разразился настоящий скандал, о котором, конечно, никто не говорил вслух. Все упоминали о нем лишь вполголоса, как будто намекая на то, что собеседник в курсе всех событий. Услышав нечто про скандал, нужно было обязательно понимающе поджать губы и согласно закивать, делая вид, что вы знаете больше, чем ваш собеседник. И так тянулось по цепочке — с самого верха до последнего дежурного. Нетрудно догадаться, что в этой иерархии дежурные оказывались наиболее «осведомленными лицами». Проходя мимо Артема, сослуживцы отводили глаза в сторону. Если тот приходил в курилку, то у всех срочно находились дела. Стоило ему взять в руки пакет с чипсами, как все выходили из комнаты. Создавалось впечатление, что стоит оказаться рядом с Дубыниным в тот момент, когда он ест, — и это сразу дискредитирует человека. Его предложения на планерке слушал только один человек — новый начальник группы Евгений Карчевский. Строгий, застегнутый на все пуговицы Карчевский предпочитал держать одинаковую дистанцию со всеми сотрудниками. Пожалуй, только благодаря его армейской манере в группе никто не скатывался до уровня школьной травли и не вываливал мусор из корзины на рабочее место неугодного сотрудника.

Иногда Артему казалось, что у всех людей будто стерли лица. Потом он понял, что это из-за отсутствия зрительного контакта. Единственным человеком, который не боялся смотреть в глаза Дубынина, был Попков. И только его лицо вспоминалось оперативнику всякий раз, когда он думал о ком-то. Черты лица бывших друзей и приятелей, с которыми он еще недавно любил проводить время, теперь слились в единый обобщенный портрет, напоминающий фоторобот. А может, это он сам утратил способность видеть лица?

Когда над оперативником нависла реальная угроза ареста из-за якобы слежки за следователем прокуратуры, пришлось вспомнить старые связи и позвонить Юрию Морозову, чтобы тот обратил внимание Москвы на это расследование. Дело решили замять, а Василия Доморадова потихоньку отправили на пенсию. Он был этому даже рад: до вояжа в Ангарск он уже несколько лет работал в одном маленьком ЧОПе и был вполне доволен жизнью. Доморадов вернулся в родной Новосибирск и зажил тихой, незаметной жизнью. Вскоре туда переехала и Елена Попкова