Патрис Лумумба - Николай Петрович Хохлов

навсегда. Чомбе сказал, что после смерти Лумумбы, Окито и Мполо ночью 17 января 1961 года «три тела были поспешно захоронены на небольшом кладбище у деревни Руаши вблизи Элизабетвиля». Чомбе поведал, что он находился в «подавленном состоянии» в то время, когда Касавубу очень спокойно позвонил по телефону из Леопольдвиля и сказал: «Похороните их и помалкивайте об этом».

Чомбе, по его словам, отдавал себе отчет в том, что смерть Лумумбы вызовет бурный протест во всем мире. По этой причине катангские власти и пошли на инсценировку «побега», чего в действительности не было, но о чем было заявлено на пресс-конференции в Элизабетвиле в первой половине февраля 1961 года. Чомбе сказал, что инсценировка с побегом преследовала цель — оградить леопольдвильское правительство от неприятностей. Теперь он решил «пролить полный свет» на дело Лумумбы, так как он не намерен нести ответственность за преступление, которого он, по его словам, не совершал и не одобрял.

* * *

Лумумба, его жизнь, неистовая борьба за родное Конго, его творчество как литератора, его политические речи, его тюремные этапы и сама его гибель стали объектом изучения философов, историков, писателей и поэтов. О нем есть фильмы, есть научные трактаты, поэмы, произведения живописи и скульптуры. «Великий мертвец с черным, мученическим лицом Христа», как броско было сказано о нем на Западе, привлекает окрыленной молодостью своей государственной деятельности, совершенством политического бойца, человечностью. Что мне сказать о нем?

Я сидел во Дворце Наций 30 июня 1960 года, когда Конго получило независимость, и выслушивал ораторов, бывал у него в доме, раздавая его детишкам советские значки. Он был внимателен к любой просьбе: не отказал и мне, выйдя из комнаты для фотографирования. Десятки раз приходилось присутствовать на его пресс-конференциях. Какое это было интеллектуальное наслаждение! Да и внешне он привлекал своей мужской африканской красотой. Элегантен, подтянут. Коротко острижены волосы. В левом верхнем кармашке пиджака — белоснежная полоска платочка. На левом безымянном пальце руки — перстень. Иногда при галстуке, а порой — в «бабочке» с разбегающимися в стороны серыми полосками. Когда он прибывал в Восточную провинцию или Касаи, к нему подходили делегации и облачали его в громадную шапку, а на плечи вешали ленту из леопардовой шкуры шириной в две ладони.

Его выступления перед иностранными журналистами, как африканская земля от северного снежного и ледяного полюса, отличались от тех, на которые приходят чванливые и недоступные деятели, чтобы зачитать сухой официальный документ канцелярского творчества. Будучи премьером, слава о котором гремела повсюду, Лумумба привлекал простотой.

— Как здесь душно, — сказал он однажды перед началом пресс-конференции. — Давайте вначале угостимся холодной водой.

Позвал своего секретаря, попросил его принести несколько графинов и стаканы. Один графин он сам взял в руки и начал разливать в стаканы окружившим его журналистам.

— Герцог Брабантский, суверен Конго, будущий король Леопольд второй, — шутливо комментировал Лумумба, — оставил нам много воды. Пейте, господа… Теперь я в вашем распоряжении.

— В чем, по вашему мнению, причина главных расхождений между вашим правительством и странами Запада? — спросили его.

— В том, по-моему, что не все еще усвоили ту истину, что Конго покончило с колониальным режимом: наша страна в настоящее время является свободным и независимым государством. С этим фактом не все хотят мириться, а надо бы!

Он неравнодушен к изящному слову, к оригинальной мысли. Его спрашивали о Катанге. Нельзя ли вступить в переговоры с Элизабетвилем? Все же все вы африканцы…

— Мы пытались разрешить проблему Катанги мирными средствами, но из этого ничего не получилось, — отвечал Лумумба. — Позвольте мне заметить, что исходная логическая посылка вопроса неверна: она грешит расовым подходом. Мы знаем из истории примеры, когда европейцы воевали с европейцами, азиаты с азиатами, африканцы с африканцами. Национальный, классовый подход определяет политику. Мы можем, как суверенное государство, вступить в союз с европейской державой ради сохранения завоеванной свободы и единства. Во имя этих же целей мы будем вести военные действия против катангских правителей, продавшихся Бельгии. По-моему, тут все ясно, господа.

— Как вы лично относитесь к Моизу Чомбе?

— Превосходно! — не замедлил с ответом Лумумба.

Зал аплодирует, сыплет репликами, смеется. Едва успокоились. Лумумба продолжает о Чомбе:

— Мне вспоминаются слова одного французского мыслителя, который, по-видимому, находился приблизительно в таком же положении, в какое меня сегодня поставил ваш вопрос. Поэтому я с вашего разрешения воспользуюсь готовым ответом. Остроумный француз выразился так: «Этот необыкновенный человек обладал великими достоинствами и не имел ни одного недостатка при многих пороках…»

— Господин премьер-министр, почему вы со всеми ссоритесь и всех критикуете?

— Это интересный вопрос! Какие-то основания для такого мнения имеются. Но парадокс состоит в том, что правительство Конго искренне желает наладить нормальные взаимоотношения со всеми странами мира. А получаются ссоры, хотя мы и надеемся, что время возьмет свое и недоразумения будут устранены. Установление взаимопонимания напоминает спайку двух металлических стержней. Кузнец, прежде чем сварить два конца, очищает их от грязи и пыли. Иначе не будет прочной спайки. Образно выражаясь, колониальные страны лезут к нам своей грязной стороной, что мы отвергаем…

— Что бы вы посоветовали бельгийскому правительству?

— Оно имеет достаточно советников и без меня! Известно только, что обанкротившуюся внешнюю политику меняют.

Всегда откровенный, прямой разговор. Осмелев, журналисты излагают свои претензии к конголезскому государственному аппарату: бюрократия, бестолковщина, ни у кого нельзя добиться исчерпывающего ответа на те или иные запросы. Лумумба призадумывается, видимо, соглашается с мнением иностранных наблюдателей. «Господа, прошу вас не забывать, что мы лишь начинаем учиться управлять своей страной. Будьте снисходительны…»

— Как мало у нас подготовленных людей! часто повторял Лумумба и в то же время не переставал восхищаться талантливыми конголезцами.

Он был тесно связан со многими артистами, скульпторами, знатоками фольклора, художниками. Уже будучи премьер-министром, он навещал художника Раймонда Ликумбе. Тот обладал фантастической работоспособностью: выставлял по двести-триста полотен. Не в павильоне, а на захолустной африканской улице! Ценители африканской живописи съезжались к нему, раскупали картины, а через два-три месяца Ликумбе снова расставлял свои полотна около хижин и палисадничков.

Лумумба любил до самозабвения африканские маски. Уедет в деревню к знакомым мастерам и пропадает там полдня.

…Премьер оставил ботинки в машине, сбросил сорочку и босиком, в одной майке и закатанных до колен брюках направился в сарай, к мастерам, обнаженным по пояс, так что видна затейливая татуировка на груди и мускулах рук. Черный ваятель ушел в работу, премьер — в раздумья…

У него всегда в запасе были свежие, только что почерпнутые из жизни впечатления: он всегда был готов поспорить о прочитанной книге. Полюбившиеся стихи