Секретов не будет - Илья Миронович Шатуновский

Москвы вбежал респектабельный, модно одетый человек. Молодой человек не был пассажиром только что подошедшего к перрону поезда дальнего следования. Он примчался на такси и попросил поскорее принять багаж.

Пока оформляли квитанцию, молодой человек нервно переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы. Чувствовалось, что он торопится.

Спустя неделю коричневый чемодан, который оставил незнакомец, получил уже другой молодой человек, такой же респектабельный и такой же пестрый. Чемодан был не особенно тяжелым. Тем не менее молодой человек, пройдя шагов двадцать, поставил свою ношу на пол, отдышался и осторожно огляделся по сторонам. Убедившись, что окружающие не проявляют никакого интереса ни к нему, ни к чемодану, молодой человек вытер платком пот со лба и двинулся к выходу.

Но клиент камеры хранения заблуждался. Около него были люди, которые хотели познакомиться и с ним самим и с его багажом. У них были основания полагать, что в коричневом чемодане не совсем обычная поклажа.

Молодого человека задержали и попросили открыть чемодан. Сначала на свет явились заграничные нейлоновые сорочки, галстуки, носки, рубашки, белье — все иностранного производства. А под этим иноземным тряпьем лежали четыреста сорок золотых монет, золотые слитки, пачки иностранной валюты и прочие ценности, которые по спекулятивным ценам были перекуплены за два с половиной миллиона рублей. (Все суммы здесь и далее указаны в старом масштабе цен. — И. Ш.)

Молодой человек, как видно, был не очень беден, потому что позволил себе, лучезарно улыбаясь, отказаться от этих двух с половиной миллионов рублей.

— Чемодан мой, вещи мои, а золото и деньги в первый раз вижу. Очевидно, все это подложили мне в чемодан.

Молодой человек намекнул, что в камерах хранения иногда орудуют жулики. Но жулики потому и называются жуликами, что изымают ценности из чемоданов, а не подбрасывают их туда.

Потом владельца чемодана допрашивал следователь. Три дня задержанный недоуменно пожимал плечами и деликатно отказывался от двух с половиной миллионов. На четвертый он, наконец, сказал:

— Банк мой лопнул. Все, что лежит в чемодане, мое.

— Объясните, где вы достали доллары, фунты стерлингов, золото в монетах и слитках, — предложил следователь.

…Страсть к стяжательству открылась у Яна Рокотова сызмальства. Когда у мальчика появился первый пятак, ему очень захотелось увидеть с ним рядом второй, третий, четвертый…

Другие дети, получая от родителей мелочь, тратили ее на конфеты, на кино, на мороженое. А Ян, затаив дыхание от восторга, бросал медяки в прорезь копилки-кошки. Глиняная кошка оказалась на редкость прожорливой. Не моргнув своим керамическим глазом, она проглатывала деньги Яна, которые предназначались на школьные завтраки, на тетрадки, на трамвай и троллейбус. Потом Ян стал спекулировать марками, значками, книжками, фотопленкой. Он беззастенчиво надувал, обманывал своих товарищей, клянчил у них копейки в долг и не отдавал.

Ян никуда не ходил, ничем не интересовался, ничего не читал. На улице, в школе, дома он только думал о том, как пятак обратить в гривенник, а гривенник в полтинник. Это было какое-то второе, ухудшенное издание гоголевского Плюшкина.

Где-то Ян услышал фразу: «Деньги не пахнут». Фраза запала в память.

— Деньги не пахнут, — любил повторять Ян.

В третьем классе Ян Рокотов собрал уже полторы тысячи рублей. Оканчивая десятый, он имел в тайнике сто пятьдесят тысяч. Ян бесконечно пересчитывал эти деньги, гладил их, ласкал.

Владелец ста пятидесяти тысяч шагнул из-под свода школьного зала в жизнь духовно нищим, убогим человеком. Шелест денег заслонил от него шум большой жизни. Она пронеслась где-то в стороне от Яна. А Ян делал деньги. Ему по-прежнему казалось, что деньги могут вершить всем. Учиться он не стал. Зачем учиться в вузе пять лет, когда можно купить из-под полы университетский нагрудный знак и в обществе знакомых девиц именоваться то юристом, то физиком? Теперь он уже не спекулировал почтовыми марками и фотобумагой. Он скупал у иностранцев тряпки и втридорога продавал их стилягам.

Как-то вместе со своим дружком, как это ни дико, младшим научным сотрудником одного из научно-исследовательских институтов Иустином Лагуном он купил первую пачку долларов. Доллары были проданы другому спекулянту с большой выгодой, а деньги компаньоны поделили между собой.

Прошел год. Ян Рокотов — мелкий спекулянт марками, фотобумагой, иностранным тряпьем — перестал существовать. Вместо него появился крупный скупщик валюты по кличке «Ян Косой».

Ян Косой уже не бегал по гостиницам за иностранцами и не выклянчивал у них ценности. Это делали за него другие. Они скупали валюту в номерах «люкс», в подъездах домов, на темных перекрестках. Поздно ночью Ян брал такси и объезжал свою клиентуру, собирая выручку. Среди подручных Яна Косого мы находим героев наших старых фельетонов: Юрия Захарова, Арнольда Еременко, Фридлянда, Прокофьева, Павлова. Это были законченные, отпетые негодяи, освободившие себя от бремени труда и мечтавшие всю жизнь просидеть в ресторанах в обществе подобных им пустых, продажных девиц.

Особенно крупным скупщиком валюты был молодой лоботряс Владислав Файбишенко. Мне пришлось беседовать с ним, когда его задержали дружинники за то, что он приставал к иностранцам.

Файбишенко сидел, небрежно развалясь на стуле, и оскорблял дружинников. Дружинники тогда, конечно, не знали, что этот мерзкий тип скупает валюту. Но они ему сказали:

— Поступай работать. Прекрати крутиться вокруг иноземцев. Это к добру не приведет!

Файбишенко не захотел тогда послушать комсомольцев. Теперь он послушает, что ему скажет прокурор…

Ян Косой, разумеется, не собирался солить и коптить валюту и золотые монеты, которые скупал через своих агентов-стиляг. Ни монеты, ни иностранные денежные знаки у него не задерживались. Были еще более крупные стервятники ночных подворотен, которые оптом, не глядя, принимали у него золотые монеты и валюту.

Некий Аддель Биккулов купил у Яна ценности на полмиллиона рублей. Затем какие-то темные личности свели его с грязными, неопрятными стариками Шипером, Дубасинским, Ефимовским. Эти якобы прозябающие в бедности старики на самом деле занимались перепродажей золота с нэпмановских времен. Через их руки проходили несметные богатства.

Но Ян Косой понимал, что Шипер, Дубасинский, Ефимовский лишь промежуточные лица, которые выступают посредниками между ним и какими-то еще более крупными стервятниками. Ян Косой начал искать эти «первые руки». Он не мирился с тем, что у этих стариков оседают деньги, которые могли бы попасть к нему.

Наконец темная ночная дорожка привела его в большую квартиру на улице Чернышевского. Здесь жила сотрудница Дома народного творчества выпускница ГИТИСа Надежда Эдлис и ее супруг Сергей Попов, в прошлом музыкант, ныне личность без определенных занятий. И хотя супруги Попов и Эдлис скупали золотые монеты царской и иностранной чеканки на сотни тысяч и миллионы рублей, все-таки они не были