Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

Все чаще дневник престолонаследника становится серьезнее и богаче по содержанию, хотя записи и остаются лаконичными. Он отмечает также, например, что читает «Записки ученика» и «Тараса Бульбу». Игривость постепенно уравновешивается серьезностью.

Между тем Алексей вновь ранится. Ему приходится снова принимать регулярные грязевые ванны и массаж. Это его очень утомляет, и Жильяр более не считает разумным продолжать занятия и в одном из писем рекомендует царице сделать перерыв, сам же отправляется в уже давно заслуженный отпуск.

Похоже, это не слишком сильно беспокоит Алексея, однако он отмечает в своих записях получение писем от Жильяра. Как можно видеть в первом из приведенных ниже писем Алексея матери, иногда ему изменяет стиль обращения с царицей. Александра Федоровна, видимо, незадолго до этого его посещала: (

«Моя дорогая Мама! 5 сентября 1916.

Без вас одиноко и грустно. Небо сегодня синее и 15 градусов на солнце. [Кошка] Кувака лежит на диване, а [собака] Джой ищет в ней блох, но при этом он ее сильно щекочет. Если Тебе понадобится Джой, чтобы он также и у тебя поискал блох, я его Тебе вышлю, но это стоит 1 рубль. У меня сейчас будет 2 или 3 часа занятий. Буду молиться за Тебя и сестер. Храни вас Бог! Ваш А[лексей] Романов».

«Моя милая, дорогая Мама, 8 сентября 1916.

Был в церкви. Папа, как обычно, в штабе. Вчера ездили по Быховерской улице к часовне[118]. Только что закончился обед и отыграл японский гимн[119]. Кошка лежит на диване и играет сама с собой. Время заканчивать, так как я должен отдохнуть. Храни Тебя Бог!

Ваш Алексей».

«10 сентября 1916. Моя милая душенька, Мама, Уже четвертый день ездим к часовне. Мы копаем там яму, чтобы найти реликвии с 1812 г. Копают: Папа, Жилик, Граббе[120], Нарышкин[121], Светличный[122], Нагорный, Деревенько и я. Игорь[123], Петрович[124] и Сиг[125] стоят и наблюдают. Нашли уже кусок ружья. На третий день Игорь был настолько потрясен, что поцеловал С. Петровича в щеку.

Храни Тебя Бог! Ваш Алексей».

«Сердечко Мамашка. 15 сентября 1916.

Сегодня удивительный день, хотя и холодно. Вчера катались по Днепру на лодке. Играли с Папа в жмурки. Вечером синематограф. Очень интересный фильм, в котором показан уход за ранеными, как их выносят с поля и распределяют по лазаретам. Потом показывали 2 кинокомедии. Пишет батюшка[126]. Сейчас будет урок географии с П.В.П[127].

Храни Тебя Бог! Целую всех. Ваш А. Романов».

«30 сентября 1916. Моя голубка, моя золотая, милая Мама.

[…] Вчера снова были в кино. Грандиозные съемки с английского фронта, особенно атака! […] Показывали также хороший фильм о мартеновских печах, в которых плавят сталь. Это нечто ужасное!!!

[…] Квинтет[128] велел Тебе кланяться. Целую Тебя и сестер. Храни Вас Бог! Любящий Тебя Алексей».

О двенадцатилетнем престолонаследнике в течение года, который он здесь с перерывами провел, генералы и адъютанты Ставки составили собственное мнение, и оно преимущественно положительное.

Если упомянутый придворный священник Щавельский ранее был категорично настроен по отношению к царевичу, то к последующим воспоминаниям подмешивается доброжелательное понимание особенной ситуации, в которой находится Алексей:

«Как известно, наследник страдал от гемофилии […]. Это оказывало воздействие и на его воспитание, и образование, так как его не могли не баловать, и в то же время, ему было запрещено многое из того, что позволено здоровому ребенку. В результате, с одной стороны, отставание в знаниях, а, с другой стороны, выход за границы дозволенного. В тринадцать лет, а это возраст гимназиста или кадета третьего класса, он еще не умел пользоваться математическими дробями. Также это было связано и с выбором учителей. Старый тайный советник Петров и два иностранца обучали его всему, кроме арифметики, а по последней уроки давал генерал Воейков!

Каким он мог быть педагогом?

Всю жизнь он имел дело с лошадьми, солдатами и т. д., но никак не с науками.

Федоров мне однажды сказал, будто это все потому, что гофмаршалы убедили государя, что так дешевле. Я чуть было не лишился чувств. При выборе учителей наследнику российского престола все определяет экономия и берут того, кто обходится дешевле. То же самое относится и к его личному сопровождающему. Деревенько, может, парень и неплохой, но для престолонаследника не совсем подходящий, и это соответствующим образом сказывается на его манерах».

В сообщении Щавельского следует перечень на то время известнейших выходок, которые совершил Алексей за столом в течение времени. Рассказывает очевидец:

«Летом 1916 г. Алексей Николаевич почти ежедневно проводил в городском саду возле дворца военные упражнения со своей «ротой», состоявшей из местных гимназистов его возраста. В общем, в этом принимало участие около 25 детей, среди них два еврея. В определенное время они строились в саду, и, как только появлялся наследник, приветствовали его по-военному и затем маршировали перед ним.

Еще он любил делать нечто другое, что демонстрировало не только его любовь ко всему военному, но и привязанность к своему отцу. Утром Алексей Николаевич, перед тем, как государь выходил к чаю, становился со своей винтовкой у входа в салон на пост, при появлении государя брал на караул и застывал в такой позе, пока царь не выпьет чай.

Господь наградил несчастного мальчика удивительными природными дарованиями: быстрой сообразительностью, общительностью, добрым и сочувствующим сердцем и особенно очаровывающей в царях простотой; внутренняя красота нашла свое соответствие во внешней. Алексей Николаевич также быстро схватывал суть серьезных разговоров — ив соответствующих ситуациях был даже находчив».

Флигель-адъютант Мордвинов видит Алексея таким:

«Прискорбная болезнь престолонаследника достаточно известна — внутренние кровотечения, вызванные ранениями, происходили все реже, так что А[лексей] Николаевич] после выздоровления негнущихся ног производит впечатление такого же здорового, как другие дети. Мне припоминается легкость его движений, когда он играл с другими местными детьми. Это был исключительно красивый мальчик, стройный, с тонкими чертами, задумчивый и изобретательный. Нельзя было в него не влюбиться, когда он шутки ради становился на пост перед комнатой государя, пока тот не выходил, или когда он демонстрировал ружейные приемы со своей игрушечной винтовкой — лучший унтер-офицер образцового полка Николая I не смог бы сделать это лучше и красивее.