Александр Мясников - Великие русские люди

Из Феодосии до Юрзуфа (так тогда называли Гурзуф) ехали морем. Ночь была безлунная, звездная. Пушкин написал элегию «Погасло дневное светило». Он вспоминал в ней «желаний и надежд томительный обман», «прежних лет безумную любовь», молодых друзей и подруг.

Три недели прожил поэт в Юрзуфе. Пушкин отдыхал душой в семье Раевских. Сам генерал был человеком с ясным умом, прекрасной душой, внимательным и ласковым хозяином. Дочери Раевского — Мария, Софья, Елена, — красивые и образованные девушки, волновали ум и сердце Пушкина. С его сыновьями он дружил. Существует предание, что Пушкин восторженно полюбил пятнадцатилетнюю Марию Раевскую, смуглую девочку, уже превращавшуюся в стройную красавицу с черными кудрями и удивительными глазами. «Ее пленительные очи яснее дня, темнее ночи», — писал впоследствии Пушкин.

Тут, в Юрзуфе, Пушкин перечитывал Вольтера, стал изучать и английский язык, почти ежедневно читал и переводил Байрона с помощь Елены Раевской и ее брата.

Природа Крыма пленила Пушкина. Он любил, проснувшись ночью, долго слушать шум моря.

В сентябре Пушкин приехал в Бахчисарай. Он посетил ханский дворец, увидел знаменитый «фонтан слез». Легенду о любви татарского хана Гирея к прекрасной пленнице, польской княжне Полторацкой, он слышал в семье Раевских.

21 сентября 1820 года Пушкин приехал на службу к генералу Инзову, который уже был в Кишиневе. Двухэтажный дом Инзова, где вскоре поселился Пушкин, стоял на возвышенной окраине Кишинева. Пушкину были отведены две небольшие комнаты в нижнем этаже: в одной он жил сам, в другой — Никита Козлов. Три окна с железными решетками выходили в сад. Из окон Пушкин хорошо видел реку Бык, текущую под обрывом, каменоломни, раскинувшийся город. Стол, диван, несколько стульев — вот и вся обстановка комнаты Пушкина. Везде раскиданы бумаги и книги. Дома поэт проводил ночь и раннее утро. По утрам он писал.

Этот небольшого роста, сильный, довольно плечистый человек, необыкновенно живой, с быстрым наблюдательным взором, поражал резкими переходами от неотразимой веселости к строгой задумчивости.

В Кишиневе Пушкин сблизился с кругом членов «Союза благоденствия» (М. Орлов, П. Пущин, П. Липранди, К. Охотников и др.).

В ноябре 1820 года Пушкин побывал в Каменке, киевском имении Давыдовых. Усадьба раскинулась на скалистых берегах реки Тясмина. Каменка была одним из важнейших центров южного филиала общества декабристов. М. Ф. Орлов и К. А. Охотников приехали вместе с Пушкиным. А в Каменке он встретился с Раевским и Якушкиным. «Время мое протекает, — писал Пушкин, — между аристократическими обедами и демократическими спорами. Общество наше… — разнообразная и веселая смесь умов оригинальных, людей известных в нашей России… Женщин мало, много шампанского, много острых слов, много книг, немного стихов».

Здесь, в Каменке, Пушкин закончил свою поэму «Кавказский пленник». Работал он много и упорно, не отрываясь от бумаги по нескольку часов.

Заговорщики опасались, что генерал Раевский подозревает о существовании тайного общества. Поэтому они решили устроить собрание и пригласить на него Раевского, чтобы убедить его, что ничего серьезного тут нет.

Председателем собрания был выбран Раевский. Орлов в конце вечера поставил перед собравшимися вопрос: возможно ли в России существование тайного общества? Были высказаны разные мнения. Пушкин с горячностью доказывал необходимость создания такого общества. Генерал Раевский, стремясь узнать тайные намерения заговорщиков, заговорил об условиях, в которых тайное общество могло бы действовать с успехом и пользою. Но Якушкин в упор спросил: если бы такое общество существовало, присоединился бы к нему Раевский? «Наверное, присоединился бы», — ответил генерал и подал Якушкину руку. Заговорщики рассмеялись, обратив весь разговор в шутку. Пушкин был очень взволнован. «Он верил, что тайное общество или существует, или тут же получит свое начало и он будет его членом; но когда он увидел, что из этого вышла только шутка, он встал, раскрасневшись, и сказал со слезой на глазах: «Я никогда не был так несчастен, как теперь: я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собою, и все это была только злая шутка». В эту минуту он был точно прекрасен», — вспоминал Якушкин.

Пушкин выехал с Раевским из Каменки в Киев в феврале 1821 года. Тяжело было у него на душе:Я пережил свои желанья,Я разлюбил свои мечты;Остались мне одни страданья,Плоды сердечной пустоты.

Под бурями судьбы жестокойУвял цветущий мой венец;Живу печальный, одинокий,И жду: придет ли мой конец?

В Киеве один из знакомых встретил Пушкина и выразил удивление, какими судьбами поэт попал в этот город. «Язык до Киева доведет», — ответил Пушкин, намекая на причину высылки из Петербурга.

В марте 1821 года Пушкин вернулся в Кишинев. В это время народы Балканского полуострова поднялись на борьбу против иноземного владычества. «Греция восстала и провозгласила свою свободу», — с восторгом сообщает Пушкин А. Н. Раевскому. Поэт рассказывает о тайно созданном греческом правительстве, о подготовке восстания.

Летом 1821 года он пишет стихотворение «Кинжал». Во множестве списков оно распространяется по России.

Пушкин предупреждает деспотов: кинжал вольнолюбивых борцов кроется и «под сенью трона», и «под блеском праздничных одежд».

Пушкин знакомится с руководителем Южного общества декабристов П. И. Пестелем. «Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч., — пишет Пушкин. — Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю». «Только революционная голова, подобная М. Орлову и Пестелю, может любить Россию так, как писатель только может любить ее язык. Все должно творить в этой России и в этом русском языке».

Осенью 1821 года Пушкин долгие часы проводит с декабристом В. Ф. Раевским. Беседы и споры привели к дружбе. Владимир Раевский с воодушевлением говорил поэту о национальном содержании поэзии, о древнерусской вольности. Случайно узнав о готовящемся аресте Раевского, Пушкин бежит предупредить друга, чтобы тот успел сжечь наиболее важные документы.

«Пушкин ругает публично и даже в кофейных домах не только военное начальство, но даже и правительство», — доносит секретный агент. Поэт всей душой ненавидел рабство и презирал крепостников. «Их надобно всех повесить», — запальчиво говорил Пушкин о дворянах.

Служба в канцелярии Инзова не очень обременяла Пушкина, но ссылка тяготила его.

Все это время Пушкин много работал над собой.