Универсант Людмила - Неонилла Степановна Ямпольская

в Кремле. Столик, за которым я сидела, находился рядом со столиком, за которым сидел Борис Николаевич с Наиной Иосифовной. Они не могли остаться до конца вечера – Борис Николаевич уже неважно себя чувствовал. Они поднялись, чтобы уйти. И я поднялась, чтобы мой стул не мешал им пройти, и вдруг сказала: «Борис Николаевич, Вы помните…» И увидела глаза Наины Иосифовны. И почувствовала, как нехорошо было о чём-то говорить с ним в этот момент. Я не осознавала тогда, насколько плохо он себя чувствовал… А он, пожав мне руку, сказал: «Не волнуйся, всё будет хорошо».

– А как складывались отношения с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым?

– Это особая поэма. Ведь с Михаилом Сергеевичем мы долгие годы работали вместе. Пять лет он руководил «Петербургским диалогом»[2]. А я была его заместителем.

Вы знаете, Михаил Сергеевич, конечно, тоже непростой человек. И «Петербургский диалог» – это особый проект. Ведь у нас были очень сложные отношения с Германией. Они были сложными всегда, не только сейчас. Но тогда нам важно было понять, какая она, немецкая аудитория.

Когда только началась работа «Петербургского диалога», многие немцы не понимали, что это за русские – две руки, две ноги, вроде на людей похожи…

Тогда Михаил Сергеевич всё делал стихийно. Не было детальной проработки плана, подготовки к заседаниям. Сложность была и в том, что Михаил Сергеевич не вникал, как проходило финансирование «Петербургского диалога» до него. Он не считал, что должен добывать средства. У нас не было тогда государственного финансирования проекта. Оно возникло только тогда, когда Виктор Алексеевич Зубков стал координатором «Петербургского диалога».

И Михаил Сергеевич мне говорил тогда: «Слушай, Людмила, ну позвони ты этим олигархам. Они же тебе не откажут». Я, конечно, звонила и, в общем, доставала деньги. Это было, конечно, не очень просто. А с немецкой стороны было чёткое государственное финансирование (сейчас с немецкой стороны его нет, а у нас благодаря В. А. Зубкову есть).

Михаил Сергеевич мне говорил тогда: «Слушай, Людмила, ну позвони ты этим олигархам. Они же тебе не откажут»

Когда Михаил Сергеевич только начал нами командовать, министром образования был удивительный человек – Геннадий Алексеевич Ягодин, который мне сказал: «Людмила, твоя задача – все ошибки, которые делает в своих речах Михаил Сергеевич, фиксировать, а мы будем ему пересылать».

А тогда, понимаете, никакой Интернет не работал ещё, мы могли только бежать к телевизору, чтобы услышать, как говорит Михаил Сергеевич. Ну я, конечно, бежала, слушала, в течение нескольких месяцев записывала. И когда приходило время, передавала всё это Геннадию Алексеевичу. Например, не нАчатъ, а начАтъ, не азебайджанский, а азербайджанский и другие ошибки. Давала рекомендации, как с этим справиться. А потом поняла, что ничего не меняется. И я сказала Ягодину: «Знаете, Геннадий Алексеевич, как будто бы мне нечего больше делать. Я готова подсказывать, когда вижу результат, а здесь ничего не меняется».

Президиум форума «Петербургский диалог». 2003

Когда Михаил Сергеевич уже перестал нами командовать, они с Раисой Максимовной приехали к нам в Университет на встречу со студентами. И мне Михаил Сергеевич вдруг говорит: «Людмила, ты знаешь, я достал все твои записи, я теперь их изучаю послушно». И его речь действительно стала лучше. Между прочим, когда Михаил Сергеевич вспоминал какие-то истории из своей жизни, они были, в общем-то, очень интересны.

Работа с Михаилом Сергеевичем мне вспоминается как результативная, потому что ему можно было сказать всё, что ты думаешь

Надо сказать, что человек он абсолютно легендарный. Мы помним, как проходил процесс объединения двух немецких государств[3]. И когда «Петербургский диалог» проводился в Германии, появиться на улице с Михаилом Сергеевичем было совершенно невозможно. Огромные толпы людей возникали сразу, все говорили ему спасибо, хотели с ним сфотографироваться.

А в быту он удивительно простой, очень весёлый человек. Конечно, смерть Раисы Максимовны он очень тяжело переживал. Она так много значила в его жизни. Он нежно её любил. И она давала ему советы, которые очень ему помогали.

В общем, работа с Михаилом Сергеевичем мне вспоминается как результативная, потому что ему можно было сказать всё, что ты думаешь. И надо сказать, что и наши коллеги, с которыми мы дружно работали все эти годы, с благодарностью его вспоминают.

И дай Бог ему здоровья.

– Вы лично давно знакомы с Владимиром Владимировичем Путиным и, как известно, часто общаетесь с ним по самым разным вопросам. И, хотя он вряд ли нуждается в защите, часто защищаете его.

– Я защищаю Владимира Владимировича везде и всегда в тех случаях, когда высказываются в его адрес какие-то суждения, как мне кажется, совершенно несправедливые, связанные с чем угодно: и с тем, что он говорит, и с тем, как он говорит, и с тем, как себя ведёт.

Если это случается за рубежом, я объясняю, говорю собеседникам: «Вы не знаете Путина».

Кстати, в 2000 году я находилась в Бразилии в новогоднюю ночь, куда на встречу Нового года было приглашено множество гостей, и среди них – члены Международной ассоциации университетов и восемь «женщин мира». Я была в их числе.

И вот там я услышала Бориса Николаевича Ельцина, который представил нам Владимира Владимировича. Тогда никто не знал, кто это такой. Помните вопрос «Who is mister Putin?». Тогда в Бразилии никто не мог ответить на него. Мои коллеги тоже выразили удивление. Я им сказала, что Борис Николаевич Ельцин сделал прекрасный выбор.

Уже через месяц, когда мы встретились в Вашингтоне с моими зарубежными коллегами, все они мне сказали: «Людмила, нам нравится ваш Президент».

Я защищаю нашего Президента, если бывают какие-то споры внутри России, тоже. К счастью, я встречаюсь с людьми, которые понимают, что России очень повезло с Президентом. И, честно говоря, я очень благодарна Борису Николаевичу Ельцину за этот выбор. Правильный выбор сделать 17 лет назад – это, наверное, надо иметь особое чутьё, обладать мудростью.

Владимир Владимирович, я это знаю, интеллигентнейший человек. У него колоссальные знания во всех областях. Он может говорить с народом четыре с половиной часа подряд.

Другое дело, что у нас только к Президенту надо обращаться, чтобы помочь человеку, который умирает от рака, или сельским детям, которым не добраться до школы…

Владимир Владимирович, я знаю, до сих пор ещё занимается английским языком. Хотя, с моей точки зрения, он абсолютно свободно говорит по-английски. Но всё равно он считает,