Отцами завещано - Вильям Львович Савельзон

При намерениях самых благих, при душевной и гражданской чуткости легко ли человеку, никогда не испытавшему «тягот и лишений», предусмотренных по уставу для всех военнослужащих, а тем, кому пришлось служить в Афганистане, выпавших вдвойне, втройне, — легко ли человеку, никогда не испытавшему этого, вот так, с ходу, умозрительно понять и представить себе, что такое карабкаться в сорокаградусную жару по горам, навьючив на себя два — свой и выдохшегося товарища — тридцатикилограммовых рюкзака? Нет, требовать этого от неиспытавшего человека нельзя. Ему рассказывать надо. Терпеливо, убедительно. Воображение его разбудить. Только так можно связать в сознании человека яблоневый цвет майского дня здесь, у нас, и свист пуль там, в горах. А связать нужно обязательно. В сегодняшнем, очень сложном мире не исключает одно другого, а скорее, наоборот, предполагает.

Целое поле деятельности здесь перед школой, перед заводским, вузовским комсомолом. И не просто поле — целина. Хорошую инициативу проявили студенты-политехники, решившие во время трудового семестра оказать помощь семьям солдат, проходящих службу в Афганистане.

Предвижу читательский вопрос: а нужно ли при том всеобщем почете и уважении, которым пользуется в народе Советская Армия, выделять ребят, служащих или уже отслуживших за самым южным рубежом нашей страны? Не задумываясь, отвечу — нужно.

Расставаясь со мной, Сергей Меркулов попросил:

— Если будете писать, то уговор: не только обо мне — обо всех. Там ведь мог оказаться каждый.

Действительно, нет заслуги этих парней, что служить выпало там, но вот за то, что отслужили с честью, с честью выполнили свой интернациональный долг, — за это им спасибо. Спасибо Константину Ангучову, Андрею Новикову, Тарелу Даштамирову, Юрию Вашурину, Радику Хажипову, Дмитрию Шалаеву, Сергею Затееву, Сергею Сыскову и многим другим, рабочим и студентам, своим примером доказавшим, как много может человек в свои неполных двадцать лет.

Л. Безрукова,

журналист

«РОДИНУ И ВАС НЕ ПОДВЕДУ»

Он мог бы в свои неполных двадцать лет стоять за станком, водить комбайн учиться в вузе — он остался солдатом. Он мог быть вашим сыном, братом, внуком, другом — он стал нашей общей болью. Его кровь обагрила горячие камни далекой страны, но он вернулся к нам — вечной Памятью.

Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм присвоено Анфиногенову Николаю Яковлевичу звание Героя Советского Союза (посмертно).

Анфиногеновы в Обухове — фамилия известная. Считай, полсела меж собой по седьмому колену да роднятся. Спросит кто приезжий Анфиногеновых, а в ответ: «Чьих же это?» В деревне-то, как известно, еще и уличные прозвища имеются. Но вот уже два года, как знает все село: спрашивают Анфиногеновых, значит, к Коле, к Николаю, к Николаю Яковлевичу. И еще в автобусе все расскажут, все опишут и в гости позовут, если с ночевой. И еще в автобусе непременно найдется у Коли родственник — широкая, корневая зауральская родова…

Дед Лазарь Федорович Анфиногенов:

— А много нас, Анфиногеновых-то. Одних только внуков у меня — двадцать два богатыря, да правнуков семнадцать. Какой палец ни режь, все больно, а Колю особенно любил я. Еще учился когда, все сараюшки нам перекрыл, все подворье одел, а скотина немалая у нас, каждой свой угол подавай. Прощался когда, обнял нас со старухой: приду, дострою, что не успел.

Отец Яков Лазаревич:

— В письмах мало что писал: мать жалел очень. «У меня все нормально. Жив, здоров. Больше пишите о новостях в деревне. Как мы ждем здесь писем…» Вот и все. И приветы всей родне. А мне последнее письмо было: «Папа, у меня одна сейчас цель: выполнить долг и вернуться. Знайте все, Родину и вас не подведу». Вот так мы с ним по-мужски в последний раз поговорили…

Мать Валентина Александровна:

— Сон мне был, ой, какой сон. Говорят, сердце матери вещает. Сама теперь знаю. Может, когда он кровь свою пролил, моя-то мне в сердце и кинулась. Дерево у нас в палисаде стояло, старое уже, дуплистое, и вот мнится, что враз с него листва облетела, а только на вершине одно яблочко висит — качается. А не достать. А уж так оно мне мило, уж так надо мне его… Тянусь к нему, аж жилы рвутся, а оно все выше, да выше ветки поднимает, да вдруг как зашаталось, будто небо опрокинулось. Закричала я, проснулась: как сковало всю, а в сердце стучит: Коля, Колюшка! Тогда волос-то запепелило, а теперь уж что — седехонька стала.

В школе.

В кабинете литературы, в том классе, где классным руководителем Нина Ильинична Григорьева, на третьей парте от двери маленький самодельный вымпелок: «Здесь сидел Герой Советского Союза Николай Анфиногенов». Сюда водит Нина Ильинична теперь многих, рассказывает им о Коле:

— Вот, не думаем, что среди нас живут люди будущего, которые и смерть свою переживут, перемогут. А есть такие. Только вот смерти не надо. Войны не надо. Сыновьям жить, нам — учить их детей. Такая вот диалектика.

Какой был? Скромный, смешливый: все шутил. Высокий, я на него снизу вверх заглядываю: «Коль, плафоны бы в классе обтереть надо!» Смотришь, он уже и ветошь раздобыл. Так и был у нас нештатным завхозом. В производственной бригаде он и скотник, и пастух, и механизатор. В школе вел политзанятия, комсомольскую учебу. Заставлять его что-либо делать, просить два раза не надо было. А если похвалят, застесняется, стушуется: «Да что… Да зачем…» Покраснеет, замолчит. Бывало, начнем фотографироваться, его всем классом ищем, станет сбоку, ноги подогнет да еще полуотвернется.

Погиб… По сей день не верится. Ни мне, ни ребятам-одноклассникам. Возвращаются ребята со службы. Взрослые совсем. Мужчины. И девочки, смотрите, красивые какие. Вот уж сколько семей у нас новых народилось! И все в свой день счастья Коле нашему цветы несут, радость свою не расплесканную. У него силы черпаем, с ним счастьем делимся — значит, с нами он, мой ученик, наш Коля.

Классный руководитель бывшей 108-й группы СГПТУ-30 Кургана, где учился Николай Анфиногенов, Тамара Ивановна Анисимова, выступая на уроках мужества, говорит о своем ученике с материнской любовью и нежностью:

— Наш могучий Добрынюшка — вот как его звали. За доброту, за силу, за то, что все умел делать. Трактор знал досконально, водил машину, инструментами владел играючи, да они в его больших ладонях и казались игрушечными. Был за это он у нас помощником мастера группы. Каждый год из родного колхоза привозил благодарности за работу. Перед тем, как идти в армию, заработал больше пятисот рублей. Да и в наших конкурсах по профессии