С-101 в воспоминаниях экипажа - Михаил Константинович Чуприков

для квашеной капусты, которую мы заготавливали к зиме на всю нашу большую семью из шести человек: родителей, бабушки и троих детей – Александра, Елены и Ольги. Мы ходили в русскую школу № 5, она находилась рядом с нашим домом, со второго класса начиналось изучение эстонского языка. Летом мы жили в Пяэскюла (район Нымме, близ Таллина) на даче, которую снимали родители. В старом двухэтажном доме там жила семья Эрман, муж с женой, эстонец Густав и шведка Ксения Александровна и их приемная дочь Хелла. Нам они сдавали две комнаты на первом этаже. Мы, дети, всю неделю жили с бабушкой, а на выходные приезжали родители и отпускали бабушку в город, отдохнуть от трудовой недели.

Это была настоящая барская усадьба с широкой аллеей-подъездом к дому, оранжереей, огородом, фруктовым и ягодным садами, лесным участком, где росли грибы, березовой аллеей для прогулок. Перед домом росла огромная серебристая ель, вокруг которой хозяин расставил большие вырезанные из дерева и раскрашенные сказочные персонажи. Рядом стоял большой круглый стол, в центре которого был укреплен зонт, закрывавший весь стол от солнца и дождя. Взрослые вместе с детьми устраивали прогулки в лес, собирали грибы и ягоды, играли в крокет. На праздники, дни рождения и Ивана Купалу из сундуков на чердаке вынимались старинные наряды, платья, шляпки, зонтики, перчатки, китайские фонарики. Для детей шились смешные костюмы: китайца, ромашки, белого гриба. В саду зажигались цветные фонарики, на Ивана Купалу – обязательно костер, и все, кто мог и хотел, прыгали через него. Отец одевался «страшным» мужиком-разбойником и в сумерках пробегал по саду, прячась за деревьями, пугая детей и взрослых. Две семьи очень подружились, прошли настороженность и предвзятое отношение к семье советского офицера. Нас, детей, Эрманы с удивлением называли «несоветскими», что вызывало у наших родителей гордость за такую оценку воспитания. Хорошие отношения и поездки друг к другу в гости продолжались даже после нашего отъезда в Ленинград.

Отец прослужил на заводе три года, до марта 1955 года, а потом был переведен в Ленинград. Наша семья переехала к нему в январе 1956 года. Мы получили две комнаты в трехкомнатной квартире в новом доме на проспекте Карла Маркса (ныне проспекту возвращено историческое название Большой Сампсониевский). В Ленинграде местом службы инженер-капитана 1 ранга Г.А. Динцера было Центральное конструкторско-технологическое бюро ВМФ37. Его работа была связана со строительством и ремонтом атомных подводных лодок. Многое приходилось налаживать впервые, были срочные командировки на Север и Дальний Восток. 28 апреля 1963 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «конструкторов, ученых, инженеров и рабочих – за большие заслуги в деле создания и производства новых типов ракетного вооружения, а также атомных подводных лодок и надводных кораблей, оснащенных этим оружием, и перевооружения кораблей Военно-Морского Флота». Отец был представлен к правительственной награде – медали «За боевые заслуги», от Главнокомандующего Военно-Морским Флотом адмирала С.Г. Горшкова (1910–1988) неоднократно получал именные памятные подарки.

В разные годы отец занимал должности заместителя начальника бюро, главного инженера, начальника сектора, после ухода в запас работал старшим инженером и в сентябре 1975 года вышел на пенсию38.

В 1972 году я, студентка III курса исторического факультета ЛГУ, должна была написать курсовую работу по советскому периоду истории нашей страны. Выбор темы для меня был очевиден: «История подводной лодки С-101». Отец одобрил мое намерение, чем я была очень горда, его мнение было для меня чрезвычайно важным. При работе над такой темой проблемой стала невозможность воспользоваться в те годы материалами, связанными с подводной лодкой С-101, хранящимися в Центральном военно-морском архиве. Тогда и возникла идея использовать, кроме уже изданных исследований и мемуаров, рукописи моего отца и рассказы его боевых товарищей. Обратившись к ним с просьбой написать и прислать свои записи, уже в 1971 году я стала получать от ветеранов-подводников заказные письма с драгоценными материалами.

Интересно, что свои воспоминания прислали те моряки, которые прослужили на С-101 всю войну. Все откликнувшиеся на мою просьбу и приславшие свои записи ветераны писали не только о походах, своем месте и своем вкладе в победы лодки, все они обязательно рассказывали об экипаже, о своих замечательных товарищах и соратниках.

Одним из первых откликнулся старший электрик Николай Николаевич Фролов. Написал свои воспоминания старшина группы торпедистов Николай Степанович Таразанов. Боцман Антон Григорьевич Орищенко пришел на лодку в феврале 1940 года и находился на ней до 12 марта 1945 года. Свою работу он предварил словами: «Я охотно и с радостью могу с Вами поделиться всем, что осталось в моей памяти о незабываемой подводной лодке С-101, ее славном экипаже, боевых походах и о том прошедшем победном военном счастье». Старший акустик, впоследствии дивизионный акустик Михаил Алексеевич Филиппов прослужил на С-101 ровно пять лет с 27 августа 1940 года по 27 августа 1945 года. Свое повествование он начал чрезвычайно дорогими для меня словами: «С удовольствием выполняю Вашу просьбу. Буду очень рад, если мои воспоминания, хотя бы немного, помогут Вам в своей работе. Все эти пять лет мы были вместе с Вашим отцом, глубокоуважаемым Георгием Александровичем, нашим "механическим богом". От него Вы, очевидно, знаете всю многострадальную историю нашего "бомбоулавливателя", который, в конце концов, благодаря мужеству всего экипажа, в День Победы, 9 мая 1945 года, стал Краснознаменным. Многие не выдерживали тяжелых испытаний, выпавших на нас, и уходили, но основной костяк остался и продолжал совершенствовать свое боевое мастерство, учился топить врага».

Командир БЧ-1, штурман лодки, впоследствии капитан 1 ранга, Михаил Константинович Чуприков прислал два рассказа о боевых походах лодки. Первый – «Боевой поход подводной лодки С-101 (20–31.3.1943 года)», был им написан еще в 1967 году, второй – «Боевые походы подводной лодки С-101», в 1971 году по моей просьбе. В своих письмах к моему отцу и ко мне он сообщил, что собирался заняться историей С-101, на которой воевал всю войну, и первый рассказ – это проба пера.

В одном из писем он писал: «Мне неоднократно товарищи предлагали написать мемуары по С-101, но для этого дела нужно время. Те заметки, которые я делал во время войны, у меня не сохранились, а поэтому, чтобы была какая-то историческая достоверность, надо поработать в архиве с материалами, которые в свое время мы сдавали, – журналами, вахтенным и боевых действий, донесениями командира за боевой поход и др. Поэтому я отказался от этой работы, пока не уйду в замы». Далее он сообщал, что планирует закончить эту работу в 1973–1974 годах, по выходе на пенсию, а