Жуков. Портрет великого полководца - Виктор Иванович Устинов

обращая внимания на то, что творится у вас на флангах. За фланги отвечаю я», – сказал он комбригу. С юга японцев атаковала 7‑я мотобронебригада комбрига А.П. Лесовского, располагавшая 154 бронемашинами. Вместе с танковой бригадой японцев атаковали 6‑й бронедивизион 6‑й монгольской кавалерийской дивизии и бронедивизион 8‑й монгольский дивизии (37 бронеавтомобилей БА-6 и БА-10). Уже при выдвижении в атаку танкистов поддержали подошедшие батальоны 24-го мотострелкового полка и 7‑й мотоброневой бригады.

При постановке этой задачи присутствовавший на командном пункте корпуса командарм Г.М. Штерн назвал ее очень рискованной и напомнил Жукову, что есть боевой устав РККА, запрещавший применять танки для прорыва укрепленных позиций без поддержки пехоты, и посоветовал командиру корпуса отданный приказ пересмотреть. Жуков решительно отказался слушать советы старшего начальника и с еще большей энергией и настойчивостью следил за развитием боя. Танки в этом бою, особенно в первые его часы, горели как свечи, и при таком количестве подбитых японцами танков (82 из 152) другому военачальнику можно было и дрогнуть и усомниться в их применении при прорыве японской обороны, но не таков был Жуков. Он знал конечную цель боя и предвидел жертвы, и, как мог, старался их преуменьшить. Во второй половине дня Г. Жуков бросил в новую атаку еще 200 танков 7‑й и 36‑й механизированных бригад – последней командовал комбриг И. Федюнинский, который впоследствии станет один из ближайших сподвижников полководца, – и снова потерял половину танков, но японский план был сорван. К исходу 3 июля японцы были потеснены на плацдарме, наши танки и авиация господствовали на поле боя. В течение двух последующих дней, 4 и 5 июля, советские и монгольские войска, непрерывно атакуя японские позиции, заставили японские войска начать повсеместное отступление и покинуть господствующую высоту Баин-Цаган, потеряв в этих боях до 10 тыс. японских солдат. Это была победа, в результате которой японцы больше не пытались переправляться на западный берег Халхин-Гола, и все дальнейшие события происходили на ее восточном берегу.

Победу всегда хотят присвоить себе люди, не причастные к ней, или отобрать лавры, чтобы приуменьшить ее значение для настоящего победителя. Вот и на этот раз, не без поддержки Штерна, в Москву ушел донос, что Жуков «преднамеренно бросил в бой танковую бригаду без поддержки пехотой, и что танковая бригада была применена неправильно и потому потеряла 50 % своих танков». Комиссия во главе с заместителем наркома обороны по вооружению маршалом Г. Куликом не заставила себя долго ждать, она слепо следовала тому же принципу, что и Штерн, – танки применялись неправильно и не так, как того требовал боевой Устав РККА. Жуков и на этот раз отказался давать членам комиссии какие-либо объяснения по поводу прошедшего сражения и снова дал телеграмму Сталину, чтобы его оградили от таких комиссий. Когда по поручению Сталина в корпус прилетел Л.З. Мехлис, Жуков не стал ему объяснять все перипетии проведшего боя, а провел его по местам прошедших боев и показал масштабы потерь японской армии. Здесь еще дымились остовы более полутысячи японских танков, бронеавтомобилей и орудий, и взятые в качестве трофея несколько сот автомобилей, и большое количество другого военного имущества, как вознаграждение за одержанную победу, что вызвало полную поддержку сталинского посланника действий комкора.

Но очернители победы Жукова продолжали плести интриги и прорабатывать новые пути его отстранения от самостоятельного управления отдельным корпусом, и по предложению командарма Штерна наркомат обороны СССР 5 июля создал в Забайкалье фронтовую группу войск во главе с ним и со штабом в Чите, что давало ему возможность напрямую управлять 57‑м Особым корпусом. Но по предложению Л. Мехлиса, согласованному с Г. Жуковым, 9 июля наркомат обороны 57‑й Особый корпус преобразовал в 1-ю армейскую группу под его командованием, а Военный совет армии был наделен самостоятельными функциями управления.

Между тем на советско‑монгольской границе напряжение не спадало, а продолжало накаляться. Японское командование наращивало силы, и пока они это делали, Г. Жуков, воспользовавшись затишьем, стал готовить войска к новому наступлению. Для этого главные силы он с передовых позиций незаметно отводил на 30 км в тыл, чтобы обучить командиров и бойцов основам взаимодействия на поле боя между пехотой, артиллерией и авиацией. Их уровень подготовки к бою заметно возрастал. Одновременно велась интенсивная работа по введению в заблуждение японского командования относительно истинных целей советских войск. По ночам громкоговорители транслировали шумы строительных работ, создавая у японцев впечатление, будто русские интенсивно строят оборонительные сооружения. Демонстративно, в дневное время, подвозились в большом количестве доски для укрепления траншей, а в войсках раздавались брошюры о правилах действий бойца в обороне. Радиообмен, намеренно проводившийся с помощью слабых кодов, подтверждал те же намерения русских. Танковые части были сосредоточены вдали от переднего края, и комкор планировал приблизить их к передовой линии в ночь перед наступлением. На протяжении трех недель Г. Жуков приказал гонять взад-вперед несколько десятков танков, не заглушая моторов даже по ночам, чтобы японцы привыкли к этим шумам. Все эти мероприятия, проводимые под личным наблюдением комкора, дали свои плоды – японское командование считало боеспособность русских войск слабой и не спеша готовилось нанести по ним удар. К середине августа их армия была доведена до 75 тысяч человек, на вооружении имелось 182 танка, более 500 орудий и 500 самолетов. 1‑я армейская группа под командованием Г. Жукова имела в своем составе около 57 тысяч человек, 542 орудия и минометов, 498 танков и 515 боевых самолетов.

Август 1939 г. КП – гора Хамар-Даба, Халхин-Гол

У Жукова всегда хорошо работала разведка, ведь вся его служба в царской армии в годы Первой мировой войны проходила в этих подразделениях, и он знал ее цену лучше других полководцев. В узком кругу он говорил, что без данных разведки он похож на слепого человека, нуждающегося в сопровождении. В органы разведки он всегда направлял самых способных офицеров и солдат, и сейчас он, не уставая, отправлял в тыл врага новых разведчиков, среди них были монгольские пастухи и жители степей. Из сообщений разведки Г. Жукову стало известно, что командование 6‑й японской армии готовит большую наступательную операцию против советских войск, и они настолько были уверены в предстоящем успехе, что пригласили даже корреспондентов западных газет и военных атташе Германии и Италии, чтобы скорее оповестить мир о победе японского оружия.

С утра 20 августа Г. Жуков решил нанести упреждающий удар, и он был такой силы, что поверг японцев на несколько часов в шоковое состояние. Начался он с авиационного удара по переднему краю