К себе возвращаюсь издалека... - Майя Анатольевна Ганина

русские заняли места по Туре, Тавде и Иртышу — места эти представляли собой не что иное, как сборище малолюдных, полукочевых волостей. В глубине этой пустынной лесостепи некого было в то время защищать или держать в подчинении. Но впоследствии, по мере оттеснения татар и киргизов к востоку и югу, русские, продвигаясь, стали строить крепости и остроги для закрепления завоеванного. Так был построен Томск, после, в 1618 году, на впадении Кондомы в Томь был построен Кузнецкий острог, в 1629 году на Енисее при устье реки Качи был построен острог Красный Яр.

Однако обширный край между Енисеем и Томью удалось подчинить много позже. Только в 1707 году был выстроен Абаканский острог, а в 1709-м — Бийский.

Основной состав населения всех этих укреплений был в первое время из ссыльных, приток которых сюда при Петре I был очень велик. Кроме множества стрельцов и казаков, сосланных за бунты, сюда были отправлены пленные шведы, а также керженские старообрядцы. С этих-то пор и образовались в самых разных местах Сибири «кержацкие», или «семейские», деревни.

В XVIII веке в Сибири стали появляться горнопромышленные заводы, и правительство начало направлять туда одну за другой партии ссыльных и лиц, поступающих в зачет рекрут. Правда, рабочей силы возле заводов оседало мало: и ссыльные и крестьяне бежали от тяжелейшего заводского труда, от непривычного жесткого климата.

Тем не менее для упрочения обладания краем необходимо было покрыть его русскими поселениями. И началось покорение и умиротворение необъятной Сибири; главная роль в этом принадлежала, конечно, «служилым людям» — казакам, стрельцам, боярам, обязанным постоянно и бессрочно служить, «доколе в силах». «И был я, государь, — читаем во многих казачьих челобитных, — во всяких твоих службах, и в пешей, и в конной, и в лыжной, и в стружной, и в пушкарях, и в затинумках (саперах), и у строения острогов, и у сбора твоего государьева ясака, и в толмачах, и в вояжах, и у проведывания новых землиц, и у подведения неверных под твою высокую руку». Действительно, сибирским служилым людям нельзя было отказать в энергии, находчивости, решимости, обладали они также грамотностью и инженерной сметкой. Роль пионеров в возведении новых городков и поселений принадлежит им по праву.

Около каждого выстроенного городка или острога быстро возникали деревни. Часть жителей были родственниками стрельцов и казаков, приехавших с запада, остальные переселенцы. Желавшим переселиться на «государеву пашню» давалась льгота в платеже податей до трех и более лет, кроме того, пособие на дорогу и обзаведение на месте.

Существовали еще «переведенцы по указу» — первыми такими «переведенцами» были еще в 1593 году опальные каргопольцы, а после угличане — свидетели убиения царевича Дмитрия.

В 1754 году при Елизавете был издан указ о замене смертной казни за общегражданские преступления ссылкой в Сибирь навсегда. Но попытка устройства казенных поселений была, в общем, неудачной: ссыльные устраиваться напрочно в Сибири не хотели, да и не могли. Тяжелый климат, непривычный, «не российский» образ ведения хозяйства требовали значительных сил и сноровки даже от переселенцев искони земледельцев, которые не растратили свои силы и умение по тюрьмам и этапам. Тем более что места для поселения ссыльных выделялись либо в лесной чаще, либо на кочковатой заболоченной земле, «где журавли яйца несут». Какая-то часть ссыльных пыталась устроиться к старожилам в батраки, но брали их неохотно даже «за хлеб». Ну и, конечно, не имея возможности добыть себе пропитание трудом, ссыльные занимались бродяжничеством, бандитизмом.

Лишь только сходил снег, по дорогам и тропинкам начинали тянуться вереницы «полевых дворян». Многие овраги, перекрестки дорог, деревушки до сих пор носят имена и клички предводителей разбойничьих шаек. На перекрестках лесных дорог долго еще сохранялись деревья, на коре которых были вырезаны условные знаки, которыми бродяги передавали друг другу сведения относительно ближайших поселков.

Но и сибиряки не оставались в долгу, охотились на «полевых дворян», как на зверей, убивая без разбору и бандита и оборванного горемыку. Каждую весну близ селений и заимок обнаруживались «подснежники» — трупы бродяг.

«…В Ишимском округе нет аршина земли, который бы не был обагрен человеческой кровью убитого ссыльного или ограбленного проезжего, нет недели, в течение которой не было совершено в округе менее двух убийств, сколько же их остается не обнаруженных — ведомо одному богу…»

Сделав из Сибири своего рода сток нечистот, царское правительство безусловно надолго затормозило развитие края.

Заселение Сибири тем не менее продолжалось. В 1806 году был принят закон, разрешавший государственным крестьянам, испытывающим недостаток в земле, переселиться в Сибирь. Переселенцам давалось, кроме прочих льгот, безвозвратное пособие (по 50 рублей на семью), а также заимообразно семена. Но воспользоваться этими благами могла незначительная часть крестьян: на помещичьих это не распространялось. Зато после реформы 1868 года в неведомый край на поиски земли и счастья потекли десятки тысяч переселенцев, а нагрянувший в 1871 году гибельный неурожай увеличил их число до небывалых размеров. За десятилетие начиная с 1894 года за Урал переселилось почти 600 тысяч человек — цифра огромная по тому времени. Однако процентов пятнадцать из них возвратилось обратно, не в силах приспособиться к непривычным условиям, и совсем не известно, какой процент переселенцев погибал в дороге.

Целые караваны потянулись на буксируемых пароходами баржах сначала по Волге и Каме, а затем по рекам Западной Сибири. Люди проводили недели под открытым небом, без куска хлеба, нищенствовали. Вереницы повозок тянулись по сибирским дорогам, люди месяцами жили без крова, здесь рождались и умирали десятки детей. Смертность среди переселенцев порой доходила до десяти процентов, а заболеваемость до двадцати.

Были организованы всяческие кампании помощи переселенцам, в Тюмени и Томске были выстроены переселенческие бараки. Правительство было вынуждено пойти на разные льготы, значительно удешевив для переселенцев проезд по железной дороге, оборудовать теплушки печами, обеспечив их какой-то врачебной помощью. Но, конечно, самым тяжелым было положение обратных переселенцев, не имевших ничего позади, ничего не нашедших впереди. А Сибирь все-таки заселялась, и тем, кто выдерживал первые годы, богатейший край воздавал сполна, изменял не только материальное положение, но и характеры людей, создавая новый народ, и внешне и внутренне отличающийся от своих отцов, прибывших из России.

За сорок лет, с 1858 до 1897 года, население Западной Сибири более чем удвоилось, хотя расселение производилось неравномерно. Так, например, население Томской губернии почти утроилось за это время, а Тобольской — увеличилось всего лишь на пятьдесят процентов. Пережили сибирские поселения и ту обычную для осваиваемых земель пору — недостаток женщин, побудивший правительство неоднократно прибегать к «набору девок» в поморских городах в жены казакам, к разрешению выменивать или покупать