Алоис Цвайгер - Кровавое безумие Восточного фронта

Гитлеровское командование заманило всех вас в западню, из которой вам не выбраться. Единственное спасение — добровольная сдача в русский плен. Иного выхода нет.

Вы будете безжалостно истреблены, раздавлены гусеницами наших танков, в клочья расстреляны нашими пулеметами, если вы захотите продолжить бессмысленную борьбу.

Командование Красной Армии требует от вас: сложить оружие и вместе с офицерами группами сдаваться в плен!

Красная Армия гарантирует всем добровольно сдавшимся жизнь, нормальное обращение, достаточное пропитание и возвращение на родину после окончания войны. Но каждый, кто продолжит сражаться, будет уничтожен.

Командование Красной Армии

Офицер завопил: «Это — советская пропаганда! Не верьте тому, что здесь написано!»

Мы даже не желали отдать себе отчет, что уже в кольце. Во избежание падения боевого духа войск.

Катастрофа на южных высотах Корсунь — Черкассы

28 января 1944 года

Под Звенигородкой русские превратили изгиб линии фронта в котел, нанеся нам в тыл два сходящихся удара. Близились ставшие для нас роковыми попытки прорвать кольцо окружения. В котле оказались шесть с половиной наших дивизий. И вот Верховное главнокомандование вермахта задумало ценой огромных потерь попытаться вытащить из котла эти дивизии. В штабах вовсю ковали планы деблокирования под кодовым названием «Свобода!». Во внутреннем кольце оставались всего лишь три занятые нами деревни. Хаты были переполнены — требовалось срочно кое-как разместить около 4000 раненых. Большинству из них все равно было уже ничем не помочь. Вывезти их самолетом не представлялось возможности — аэродром с грунтовым покрытием в Корсуне тоже раскис, и вот уже несколько недель там не приземлялись и не поднимались в воздух самолеты. Прямо в садах и у домов скопилось множество техники — орудий, танков, повозок, грузовиков и т. д. Все это приходилось оставлять, а предварительно приводить в негодность, чтобы враг не смог воспользоваться нашими вооружениями. Грузовики сжигались, у танков снимали гусеницы, у автомобилей простреливались шины. С собой прихватывали лишь самое необходимое.

Расчленение колонны перед выступлением:

Справа: 112-я пехотная дивизия;

Центр: 72-я пехотная дивизия;

Слева: танковый батальон СС;

Арьергард: 57-я баварская дивизия, 6 ООО человек под командованием генерала Трогвитца. Их задача: обеспечение прикрытия тыла.

Всего под командованием генерала Либа насчитывалось около 50 ООО солдат, готовых идти на прорыв. Каждый солдат понимал, с каким риском связан прорыв и какой кровью он нам обойдется. Но мы все-таки надеялись, что среди убитых не окажемся.

Февраль 1944 года

Вблизи населенного пункта Шевченковский мы (40 человек) ночевали в деревенской хате. Ночью снова загрохотала русская артиллерия — ураганный огонь. К счастью, место нашего временного постоя не пострадало.

А утром, когда канонада немного утихла, я получил от Шписа приказ забрать кухню 12-й батареи. И после обеда я на двух лошадях прибыл в расположение 12-й батареи. Она находилась метрах в 200 от нас. У кухни меня накормили и еще дали с собой хлеба и консервов. Я знал, что вечером предстоит прорываться. И уже сейчас мне было не по себе.

Повсюду чувствовалась нервозность. Раненых спешно укладывали на телеги. Не транспортабельных просто бросали. С ними оставались двое врачей, которые должны были передать их русским. Мне показалось, что эти люди были обречены на гибель. Да и вообще, что это значит? Ведь даже если тебя тяжелораненого немедленно отправить в госпиталь, шансы выжить так и так мизерные. И вот этих несчастных обрекали на медленную и мучительную смерть. Сегодня, разумеется, трудно представить себе нечто подобное.

По левую сторону дороги я заметил два вполне исправных штурмовых орудия из подразделения СС. Это отчего-то прибавило мне уверенности. Может, все-таки удастся выскочить, мелькнула у меня тогда мысль.

Все началось 16 февраля. День тот тянулся невыносимо. Мы понимали, что для многих он станет последним. Подготовка шла полным ходом. Наконец стемнело. В 22 часа мы были готовы выступить. Предстояло с боем прорываться через линию обороны русских. Перед этим нам было приказано вести себя тихо, ни в коем случае не курить и вообще как можно дольше оставаться незамеченными. Но русские — не дураки, они отлично понимали, в чем дело. Мы ведь не один день проторчали в кольце окружения, за нами наблюдали, нас не раз атаковали, и потом — как это 50 ООО человек, пусть даже с легким вооружением, можно незаметно протащить через оборонительные позиции неприятеля?

Колонны тронулись. И для меня и моей запряженной лошадьми повозки началась смертельная игра. Над нами то и дело свистели снаряды, разрывавшиеся где-то в хвосте колонны и уносившие жизни солдат. Путь дивизии проходил через село Звенигородка. Вот там был самый настоящий ад. Узкие улицы подвергались обстрелу русских, проехать было совершенно невозможно. Повсюду были разбросаны обломки орудий, тут и там торчали разрушенные стены хат. И разрывы снарядов, разрывы, разрывы… Саперы пытались привести в порядок поврежденный мост, который нашей колонне предстояло миновать. Но огонь врага становился интенсивнее, снаряды ложились все гуще, в воздухе свистели раскаленные осколки стали, кроившие людей на куски. Взрывающиеся грузовики, крики, призывы о помощи — одним словом, паника, хаос. Продвижение застопорилось. Я со своей кухней пока что оставался целехонек и медленно, но упорно продвигался дальше, время от времени пережидая обстрел за чудом сохранившейся стеной. Единственным спасением было продвигаться вперед и только вперед.

Не понимаю, как мне это удалось, но я все же сумел выбраться из этой деревни, которую снаряды едва ли не сровняли с землей.

Мы выехали в поле — повсюду, куда ни глянь, перепаханные поля, луга и грязь, жуткая, промерзшая грязь. Не видно ни зги, на небе ни звездочки, ледяной ветер, вскоре перешедший в снежный буран. По-прежнему гремели разрывы снарядов. Но я, ни о чем не думая, продвигался вперед. Можно без всякого преувеличения сказать, что все мы в ту ночь совершили экскурсию в преисподнюю.

Небо постепенно светлело. В отдалении я различил небольшой подъем, а на нем, к своему ужасу, поджидавшие нас русские танки. Стало быть, нашей 3-й танковой дивизии не удалось прорвать кольцо окружения снаружи, в чем нас наперебой уверяли.

Внезапно танки открыли по нам ужасающий огонь. Вокруг чистое поле, укрыться негде совершенно. И снова кошмарные сцены. Солдаты, побросав все, что мешало, бросились вперед. Бросали все, даже повозки с ранеными — им наверняка было суждено оказаться под гусеницами русских танков. В этом бедламе каждый думал только о себе, ни о какой взаимовыручке и речи не было.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});