До мурашек. Об играх со временем, неосторожных желаниях и о ворчунах, вечно спасающих мир - Александр Райн

Подойдя к колеснице, мастер неуклюже пнул замятое колесо и присвистнул.

– Тридцатый радиус. В копеечку встанет, – причмокнув губами, констатировал он, глядя на ночного клиента.

– Да плевать мне, сколько это будет стоить! Вы сможете починить? – тип явно был не в духе.

– Ну-с-с-с. Вообще‑то обычно мы таких работ не делаем. По-хорошему, вам к сварщикам или кузнецам.

– Ночью работаете только вы, – мужчина в чёрном злобно прожевал эти слова, явно понимая безысходность своего положения.

– Могу отстучать молотком и приварить спицу, но гарантии на сварку не даю – не моя специальность, – развёл руками Боря.

– Делайте! Только быстрее, умоляю!

– О’кей, босс, – с этими словами Боря вразвалочку пошёл за домкратом.

Колесо снялось не с первого раза. На пневмопистолет не было нужной насадки, гайку пришлось откручивать газовым ключом. Каждую дополнительную операцию Боря педантично записывал в тетрадку.

Ремонтируемая деталь была небрежно брошена на стол к рыбьим очисткам.

– Можно аккуратнее? Этому колесу почти пять тысяч лет, его сделали из вавилонской стали! – всё больше выходил из себя посетитель, но Боря в очередной раз смерил его простодушным взглядом.

Мастер навернул около тридцати кругов вокруг стола, с профессорским видом прикидывая план будущих работ. Клиент то и дело поглядывал на настенные часы, цокал языком и уже досконально изучил все выцветшие плакаты с голыми женщинами, которыми было обклеено помещение. Где‑то вдалеке слышались звуки сирены.

Наконец Боря взял в руки молоток и начал стучать. Стучал он долго, с разной силой, периодически проверяя на глаз ровность и округлость. Затем проделал ту же операцию с отвалившейся спицей, которая была согнута в вопросительный знак.

Когда колесо снова обрело форму обруча, Боря ушёл в соседнюю комнату. Оттуда стали доноситься звуки передвигаемых вещей и лёгкий профессиональный мат, не адресованный никому лично, но обязанный быть услышанным, чтобы присутствующие поняли, как сильно напрягают мастера. Сирена приближалась.

Наконец Борис вернулся: одна его рука тянулась к полу под весом сварочного аппарата, а вторая держала пачку каких‑то древних электродов времён перестройки.

Сварочной маски у Бори не было – он просто отворачивался от вспышек и щурился, стараясь попасть электродом в места соединения. Когда дело было сделано, колесо потеряло всю элегантность и внутренней стороной напоминало скорее хулахуп, но вполне могло ещё послужить.

– С вас семьсот рублёв, – зевнул в очередной раз Боря, а затем добавил: – Балансировка нужна?

– Не надо, ничего мне не надо, просто прикрутите, и я поеду!

Сирена была уже близко. Буквально в паре километров. Боря пожал плечами и, поставив колесо на место, начал прикручивать гайку.

В какой‑то момент гайка перестала крутиться.

– Резьба замялась, нужно плашкой пройтись, – лениво произнёс мастер.

– Не нужно! Держится?

– Шататься будет.

– Плевать. Вот ваши деньги! – мужчина вынул из кармана золотую монету и кинул Борису.

– Это что?

– Шумерское золото.

– И что мне с ним делать? Рублей нет?

Мужчина вскинул руки к небу, попросив у него терпения, затем достал кошелёк и отсчитал Борису ровно семьсот рублей. Потом залез в колесницу: в одной руке из воздуха возник кнут, в другой – огромная коса, лезвие которой блеснуло лунным светом. Он занёс кнут, но ударить не успел. Рядом по дороге промчалась машина скорой помощи с включёнными мигалками и сиреной.

– Вот чтоб тебя! – выругался худой тип в плаще и опустил руку с занесённым кнутом.

– Что такое? – неохотно поинтересовался Боря.

– Не успел…

– Бывает. Поверьте, оно ведь к лучшему. Зато сейчас вам шпильку прокрутим, потом отбалансируем – будете нормально ездить, не переживая за безопасность. Может, кофе?

– Можно, – понуро ответил мужчина, слезая с повозки.

– Заходите, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома.

Боря поставил чайник, достал из шкафа банку «Нескафе» и, встав на стул, сделал телевизор погромче.

– В нашем деле главное – сервис! – гордо заявил он и прошёлся тряпкой по гостевому креслу. – А спешка – она ни к чему. Можно ведь и на тот свет попасть, если сильно спешить.

– Да уж, попадёшь с таким сервисом, – негромко проворчал посетитель и развалился в кресле поудобнее.

Этой ночью не было зафиксировано ни одного смертельного случая.

Конечная станция

Поезд дёрнулся шесть раз, прежде чем сделал окончательную остановку. Славка считал, загибая пальцы: один, два, три… Он всегда так делал, когда приезжал погостить в родной город.

– Мам, шесть раз! Как и год назад! – радовался мальчуган, когда поезд сделал последний рывок и намертво встал, словно упёрся в бетонную стену.

– Да, Слав, как и в прошлом, и в позапрошлом, и поза-поза-поза-прошлом, – последнюю фразу они произнесли вместе, нараспев, весело хихикая. Поезд всегда делал ровно шесть рывков.

Отец, как обычно, сидел за столом и читал любимую книгу детства – «Таинственный остров» Жюля Верна. Ложка в пустом стакане звонко дребезжала, раздражая всех вокруг, но только не отца. Книга была такой интересной, что даже вещи, упавшие с верхних полок, не могли отвлечь мужчину от чтения.

Двери с шипением распахнулись. Суетливые пассажиры, позабыв об усталости от дороги, толкаясь и отдавливая друг другу ноги, повалили наружу, как повидло из чересчур сильно сдавленного пирога.

Славка тоже порывался втиснуться в эту кишащую массу – он знал, что Баскер уже ждёт его. Но крепкая рука матери удержала неугомонного ребёнка на месте – в голосе бывшей преподавательницы слышались нотки профессионального занудства: «Никогда не спеши, а то можно успеть».

Наконец последний пассажир, колченогий старик, спустился с подножки, и семейство Васильевых засеменило к выходу.

Не успел Славик ступить на платформу, как Баскер лизнул ему руку. Пёс уже несколько лет жил с бабушкой, хотя должен был остаться у неё всего на пару месяцев, пока Славик с семьёй перебирались в другой город, но так сложилось, что в итоге остался с ней навсегда. Как ни старалась старушка держать его на привязи, каждый раз, когда Славка приезжал в гости, пёс срывался с цепи и мчался на вокзал.

– Дружок, ты что‑то постарел! – печально заявил Славик. Сам‑то он мало изменился за год. – Мам, почему собаки так быстро стареют?

– У них другой обмен веществ, – как‑то отстранённо ответила женщина и потрепала сына по взъерошенным волосам.

– Ну что, я пошёл навестить ребят? – спросил отец в образовавшемся семейном кругу.

– Ага, а я тогда к сестре. Славик, ты со мной?

– Можно я к Кате с Вадиком?

– Думаешь, они тебя ещё не забыли?

– Пф-ф, да ты что! Эти не смогут. Вот Димка – да, тот ещё дружбан. Но я не в обиде, он теперь важным стал – ему не до старых приятелей.

– Хорошо, тогда встречаемся в девять у бабушки, – как обычно, подвела итог собрания мама, хотя отца уже не было рядом: он незаметно исчез, оставив после себя лишь билет на пустой скамейке.

Так было каждый год. Семейство разбредалось по друзьям, близким и знакомым, чтобы вечером собраться у бабушки, которая всегда по случаю их приезда готовила целую гору блинов с мёдом. Славка не очень‑то любил мёд. Ему хотелось,