Линда Ли - Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли

Как правило, при нормальных обстоятельствах ему удавалось сдерживать себя. Но если что-то выведало его из терпения, то он просто взрывался. Я помаю, как однажды (мы еще только поженились), когда мы купили огромную, королевских размеров кровать, произошло следующее. Немного странно, но при всех своих способностях, Брюс был практически беспомощен в обычных домашних делах, он совершенно не знал, а возможно и не пытался даже узнать, как работать тем или иным инструментом. Любое слесарное дело было для него неразрешимой задачей, и если что-нибудь у нас выходило из строя, то мы просто звали кого-нибудь на помощь. Так вот, мы вдвоем пытались установить эту кровать. Несколько лет спустя мы вспоминали все наши усилия со смехом, но в тот момент нам было не до смеха. Как только нам удавалась собрать кровать с одной стороны, она тут же падала на угол с другой и так до бесконечности. Наконец, терпение у Брюса лопнуло, он схватил лежащий рядом огромный пружинный матрац и ударил его о стену с такой силой, что разрушил штукатурку. Стресс и напряжение временами приводили в полнейшее смятение все его исключительно темпераментное существо.

До 23 октября 1963 года мы ни разу не были с Брюсом наедине. В тот день он пригласил меня во вращающийся ресторан Спейс Нидл (огромное похожее на иглу здание). Я помню, как все это романтично выглядело, когда он предложил мне провести с ним вечер. Мы занимались кунг-фу около школы, он отразил мой удар, сбил меня на землю… И пригласил меня в ресторан! Я помню, что для меня было очень важно произвести па неге хорошее впечатление, я одела очень модное платье и пиджак – [Спейс Нидл] считался высококлассным рестораном в Сиэтле. У Брюса был [Форд] прошлогоднего выпуска с множеством различных приспособлений: Брюс всегда был знаком с кем-нибудь из тех, кто занимался автобизнесом, и эти люди могли вмонтировать в салон все, что было нужно Брюсу. Брюс не любил одевать костюмы, он ненавидел их, так как чувствовал себя в них скованно, но в тот день он был в модном костюме и фиолетовой рубашке. У него для меня был подарок – шведская куколка, от которых тогда все сходили с ума. У нее были косички, похожие на свиные хвостики, и я засмеялась, когда увидела ее. В то время я ходила на тренировки в бассейн, и каждый второй день я появлялась в университетском клубе с мокрыми волосами, заплетенными в такие свиные хвостики.

Это был очень романтичный вечер, все бы изумительно Мы говорили о детстве и юности Брюса, мне было интересно узнать о нем как можно больше, потом о философии и психологии, в то время он изучал эти две дисциплины в колледже. В тот вечер он поделился со мной своими планами об организации целой сети школ кунг-фу. В то время он уже переехал в другой зал – три тысячи квадратных футов свободного пространства – практически целый этаж в административном здании. В зале было несколько необходимых для тренировки снарядов, а над входной дверью была эмблема школы. Он уже тогда был уверен в том, что, преподавая кунг-фу, он сможет зарабатывать себе на жизнь. Я была совершенно пленена его магнетизмом, той энергией, которая исходила из него, но тем не менее с полной уверенностью сказать, что именно в тот момент я влюбилась в Брюса, я не могу. Я склонна думать, что мало найдется людей, кто по-настоящему влюбляется при первой встрече. В нашем случае, вся ваша связь была постепенно развивающимся осознанным процессом, который продолжался всю нашу совместною жизнь. Брюс часто говорил: [Любовь – это дружба, попавшая в огонь. Вначале пламя очень красочное, жаркое и сильное, но все это лишь легкий мерцающий свет. Но с возрастом любовь становится более зрелой и осознанной, и наши сердца словно угли, с их глубоким внутренним жаром, который невозможно загасить]. После этого вечера влюбиться в него для меня было делом неизбежным. Я всегда была очень прилежной студенткой, однако я вскоре обнаружила, что курс английского языка в университете слишком сложный для меня, но Брюс тут же пришел мне на помощь. Вообще его родной лишь был китайский, и когда он приехал в Америку, у него были лишь самые мизерные познания в английском языке. Но с присущим для него напором и энергией он основательно насел на английский, в результате чего его знания грамматики и синтаксиса, его запас слов стали выше, чем у большинства американцев, а качество произношения было более близким к стандартному в Америке.

Теперь, когда я вспоминаю наши первые свидания, я понимаю, что наши различия в расе, культуре, расписании, традициях и обычаях наших народов послужили тем инструментом, с помощью которого мы еще больше заинтересовались друг другом и стали еще ближе. Моя девичья фамилия была Эмери, я была типичным представителем средних слоев Америки, в молодости я посещала пресвитерианскую и баптистскую церкви. В семье Брюса были все католиками (за исключением его отца, который был буддистом), но в то время, когда мы с ним познакомились, он уже отвергал всякую религию, хотя все еще помнил [Аве Мария] и другие католические молитвы. В итоге, религия не являлась непреодолимым барьером для нашей предполагаемой женитьбы, то же самое можно сказать и о наших этнических и культурных различиях. Я верю, что расовые проблемы могут существовать лишь в том случае, если человек сам воздвигает их перед собой. Брюс и я, напротив, обнаружили, что все существующие различия лишь взаимно обогащают нас, каждый из нас находил много интересного в другом.

Моя мама была, понятно, настроена не столь оптимистично. У нее были свои мечты, и она надеялась увидеть меня в один прекрасный день врачом (Брюс сам в юности хотел стать врачом). Когда она узнала, что я встречаюсь с американцем китайского происхождения, она здорово испугалась – не потому, что она испытывала неприязнь к Брюсу (она его практически не знала), но чувствовала, что наша дружба может перерасти в более серьезные отношения, а это, в свою очередь, отразилось бы на ее планах в отношении меня; кроме того, как она сказала репортеру газеты СИЭТЛ ТАЙМС уже после смерти Брюса – [Меня злила сама идея смешанных браков. Поэтому мы держали в секрете наши свидания, и для моей мамы я оставалась одной из многих студентов, кому Брюс преподавал]

В июле 1964 года мне пришлось принимать принципиально важное для моей жизни решение. Дело в том, что Брюс пришел к выводу, что уроки кунг-фу в Сиэтле не приносят ему достаточного для нормальной жизни количества денег. Он решил, что Сиэтл является для этого неподходящим местом. к тому же тогда кунг-фу, каратэ и другие воинские искусства были не так популярны, как теперь. Он понял, что действительно подходящим местом для открытия школы является Калифорния, которая к тому же имела и другие преимущества перед многими штатами. Когда он впервые вернулся в Америку из Гонконга в 1959, то остановился в Окленде, где он встретился с мастером по ряду воинских искусств Джеймсом Ли. Джеймс был много старше Брюса, к тому же имел в своем багаже многолетний опыт, приобретенный в процессе обучения воинским искусствам, но он был настолько заинтригован мастерством Брюса и его методами, что тут же стал его первым учеником, хотя Брюсу было тогда только 18 лет.