Бизнес большого ринга - Валерий Львович Штейнбах

Выступая перед студентами в городе Колумбусе штат Огайо, Али сказал:

— Я хочу показать американцам русских людей такими, какими я увидел их во время поездки в СССР в прошлом году. Я убедился, что русские — дружелюбные, отзывчивые люди, которые не хотят войны. Я намерен рассказать в своем фильме о советских людях, о том, как они живут, работают, воспитывают детей, проводят свой досуг. Я считаю это важным, поскольку многие американцы имеют неверное представление о Советском Союзе.

И весь 1979 год прошел у Али под знаком подобных высказываний. Он еще больше укрепил свой авторитет в глазах мировой спортивной общественности. Даже у тех, кто раньше не очень любил его, чемпион стал вызывать симпатии. Он казался убежденным, бескомпромиссным борцом, твердым в своих убеждениях, полным страстных намерений бороться за правое дело до конца. И он не только декларировал свою борьбу — он старался проводить свои декларации в жизнь доступными ему методами и формами.

Так, например, 4 марта 1979 года Али провел в Чикаго показательный бой, все сборы от которого пошли в фонд помощи негритянскому юноше У. Дэвису, который был тяжело ранен полицейским, выстрелившим в него без какого-либо обоснованного повода. После боя Мохаммед Али сказал журналистам:

— Я расцениваю ранение негритянского юноши как очередное свидетельство крайнего расизма и жестокости полиции в отношении чернокожих американцев.

13 апреля 1979 года Али выступил на заседании Специального комитета ООН по апартеиду.

— Это высочайшая честь для меня — выступать здесь, с трибуны Организации Объединенных Наций. Я продолжаю борьбу за права человека. Это началось еще со времен вьетнамской войны. Я отказался воевать во Вьетнаме. Готов был пойти даже в тюрьму, но только не убивать невинных людей. Никакими угрозами и лишениями меня не могли заставить участвовать в кровопролитии. Трижды меня приглашали выступать в Южную Африку. Последний раз предлагали 12 миллионов долларов. Я отказался. Я сказал этим двенадцати миллионам долларов: «Нет!»

Али говорил без бумажки, чувствовалось, что слова вырывались из сердца. Несколько раз во время выступления Али вспоминал о своем визите в Советский Союз.

— Всю жизнь мне внушали, — говорил боксер, — что русские — мои враги. Недавно я побывал в Советском Союзе. Я познакомился с русскими. Я потрясен тем, что увидел в Советском Союзе. Я не русский. Я не коммунист, но я заявляю, что русские — мои друзья. У них открытые сердца. Никогда я не видел более душевных, более отзывчивых и более добрых людей. Они не делят мир на белых и черных…

Через месяц, в мае, на Международном фестивале спортивных фильмов во французском городе Сан-Венсане Мохаммеду Али был вручен приз за документальный фильм «Мохаммед Али. Американская история». В беседе с советским участником кинофестиваля кинорежиссером Борисом Рычковым Али, в частности, сказал:

— Очень хочу снова приехать в вашу прекрасную страну. На Олимпийские игры приеду обязательно, а если позволят обстоятельства, то и на Спартакиаду народов СССР. Это будут большие праздники спорта. И мне хотелось бы увидеть все своими глазами.

Вскоре после победы над Леоном Спинксом Али заявил о своем намерении покинуть ринг. Он решил провести двенадцатимесячное турне по миру, в котором выступить с показательными боями и тем самым попрощаться с любителями бокса. Закончил свое турне по странам Европы Али в Норвегии. В Осло перед началом встречи во Дворце спорта «Юрдаль-Амфи» с Али встретился корреспондент АПН Владимир Стрельцов. Али перед боем не захотел встречаться с журналистами, но, когда ему передали, что с ним хочет поговорить советский журналист, сразу же дал согласие. В этой беседе он вновь обратился к впечатлениям о поездке в Советский Союз.

— Большим событием в моей жизни, — говорил Али, — оказался мой визит в Советский Союз. До этого я много читал и слышал о вашей стране, причем не только хорошее. К сожалению, в западной прессе таких материалов предостаточно. То, что я увидел своими глазами, превзошло мои самые оптимистические ожидания. У вас удивительно чистая страна, в первую очередь, что очень важно, в моральном отношении. Меня буквально поразили гостеприимство, дружелюбие, радушие советских людей. Такие люди не могут хотеть войны. Я заметил, что они ничего не имеют против нас, американцев. В мире много религий, людей различных мировоззрений, но у всех у нас в жилах течет кровь. Все люди одинаково смеются и плачут, горюют и радуются. Все мы должны жить в мире. Укреплению этого мира, несомненно, будут способствовать Московские олимпийские игры. И я счастлив, что уже получил персональное приглашение на них.

Стоп! На этом, пожалуй, можно закончить длинную вереницу цитат, показывающих действительно уникального спортсмена, далеко не заурядного человека, с хорошей стороны. Пришло время показать его полную беспринципность, пустоту его души, пустоту, прикрытую красивыми словами и лозунгами, которые тем не менее доходили до сердец людских. Видимо, это происходило оттого, что Али сам искренне верил в то, что говорил, и в тот момент, когда он произносил красивые и громкие слова, он был убежден, что он на самом деле думает именно так. Он строил воздушные замки, жил в них, не думая, что ветер жизни, обычной жестокой жизни, может разрушить стены этих замков. Вероятно, даже сам он не отдавал себе отчета в том, насколько он стал зависим от короля более могущественного, чем он сам, король ринга, от его величества доллара. И при первом же серьезном испытании построенные Али воздушные замки рассыпались, как карточный домик.

Что же произошло? В начале февраля 1980 года, продолжая свое турне по странам и континентам, Али вдруг неожиданно прервал его. Это случилось в Индии. Али позвонил по телефону президент США Дж. Картер и обратился к нему с просьбой срочно выехать в Африку, чтобы помочь организовать блокаду Московской олимпиады. Президент даже прислал для Али специальный самолет и группу сотрудников госдепартамента. Президент наделил боксера титулом «специального посланника».

Турне началось с остановки в Танзании. Но первая же пресс-конференция в аэропорту Дар-Эс-Салама пошла не по тому руслу, которое наметили представители госдепартамента. Мохаммед Ади не мог ответить на вопросы танзанийских журналистов, которые хотели узнать, зачем он позволил использовать себя в попытках вовлечь Африку в своекорыстную кампанию американской администрации. Узнав от журналистов, что Советский Союз оказывает помощь национально-освободительным движениям, Али искренне удивился:

— Мне ничего не говорили об этом в Америке.

Представители посольства США, застигнутые врасплох подобным оборотом дела, попытались прервать встречу, но Али уже успел сделать весьма уместное предположение:

— Может быть, меня используют для чего-то не очень правильного… Мне задали немало