Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

фронта вам передаются… — И генерал Иванов перечислил номера частей: — 86-я танковая, 33-я пушечно-артиллерийская бригады, два истребительно-противотанковых и один миномётный полки.

Всё это поступало уже или из резерва Ставки, либо из состава Степного фронта, стоявшего в затылок Воронежскому, так как свои резервы Ватутин уже израсходовал.

Управление резервами во время крупного и многодневного сражения требует большого искусства. Если не сказать большего: победу одерживает тот, кто умеет сберечь резервы для решающего часа. Старая истина.

Противник тоже руководствовался непреходящими правилами ведения сражения.

Начальник разведки, гася эйфорию, царившую в штабе после сообщения о резервах, доложил Катукову:

— Из района Белгорода к передовой двигаются колонны танков противника. Свежие части. Номера установить пока не удалось. Думаю, к утру они будут известны.

Он вспоминал: «…Штаб продолжал работать всю ночь: нужно было установить связь с приданными частями, подготовить сводку о потерях противника и своих, подсчитать потребности в боеприпасах, транспорте и медикаментах. Я вместе с группой офицеров всю ночь объезжал войска. Курская равнина освещалась заревом пожарищ. Скрещивались в воздухе зеленоватые пунктиры трассирующих пуль.

Несмотря на позднее время, степь жила напряжённой жизнью передовой.

Во втором часу прибыли в расположение 3-й механизированной бригады. Командира её, полковника А. Х. Бабаджаняна, нашли в землянке. Он диктовал приказ бригаде на завтра. Невысокого роста, худой, он всегда был смуглым, а сейчас казался чёрным.

— Светопредставление, товарищ командующий! — возбуждённо заговорил он с сильным кавказским акцентом. — Прут и прут! Восемь атак сегодня отбил! Танкисты наши дрались как звери! Зубами готовы были грызть фашистов!»

В ночь на 8 июля командарм успел побывать в 1-й механизированной бригаде полковника Ф. П. Липатенкова, в 10-й полковника И. И. Яковлева. Заехал и к полковнику В. М. Горелову в 1-ю гвардейскую. Это была его старая бригада, с которой он дрался у Мценска, Орла и под Москвой. Среди ветеранов были те, с кем он воевал на Волоколамском направлении. Горелов докладывал, по просьбе генерала называя имена отличившихся и погибших. Катуков мысленно простился с убитыми, отдал распоряжение, чтобы в представлениях к наградам не был забыт никто из отличившихся.

Наступило утро. На рассвете косяки «Юнкерсов» потянулись со стороны Белгорода и Томаровки. Солнце, не успев выйти, снова исчезло в сумерках взрывов и пожаров.

Шалин доложил, что основной удар противник наносит всё в том же направлении — вдоль Обоянского шоссе на Сырцево — Грезное.

По мнению Катукова, «день 8-го июля был решающим для нашей армии. По-видимому, на сей раз гитлеровское командование, отчаявшись, решило идти ва-банк. С утра до поздней ночи оно бросало на позиции 3-го механизированного корпуса, 49-й, 1-й и 200-й танковых бригад всё новые и новые группы танков. Временами казалось, что мы не сможем остановить стальную лавину 4-й танковой армии. Особенно критическое положение создалось в середине дня».

Позвонил Кривошеин и доложил, что отдельным группам танков удалось прорвать вторую полосу обороны в районе села Ильинского. Катуков тут же связался с командирами 181-й и 49-й танковых бригад и приказал им контратаковать противника и ликвидировать прорыв. Во второй половине дня он услышал в трубке полевого телефона возбуждённый голос Бурды: немецкие танки перехвачены и уничтожены, прорыв ликвидирован.

Бурда! Его молниеносный и храбрый Бурда! Наверняка сам ходил в бой в командирском танке, стрелял по «Тиграм» и «Пантерам». Разве его остановишь?

Надежды на фланговый контрудар, намеченный на этот день, не оправдались. Гвардейские корпуса Кравченко и Бурдейного, сильно выбитые накануне, имели всего по 50 боеготовых танков. В бой пошли без прикрытия мотострелковых батальонов. Немцы быстро перегруппировались и отбили контратаку. А затем атаковали в прежнем направлении. К счастью, пауза, предоставленная бригадам 1-й танковой армии (немцы отбивали контратаку корпусов), помогла Катукову провести необходимую перегруппировку для встречи противника на новом рубеже.

Атаки следовали одна за другой, с нарастающей яростью и силой удара. Гот бросал в дело последние резервы.

По данным отечественных и западных исследователей Курской битвы, только за первые двое суток наступления 4-я танковая армия Гота потеряла до 30 процентов тяжёлого вооружения, в том числе и танков.

Катуков, понимая все преимущества новых немецких танков и умение противника вести танковый бой, противопоставлял свою гибкую тактику, отработанную годами опыта. Встреча противника огнём из засад, быстрый манёвр во время боя, огонь с флангов и такой же быстрый отход на заранее подготовленные позиции.

Восьмого июля снова пришлось отойти, оставить несколько населённых пунктов, удерживать которые уже не оставалось никакой возможности. Танки, артиллерия и пехота отошли за реки Пена и Солотинка, взорвали мосты и заняли готовые окопы на противоположной стороне.

10

Во время сражения все силы, вся боевая энергия 1-й танковой армии были направлены на одоление врага. В окопах и экипажах политработники и офицеры проводили беседы с бойцами. Зачитывались приказы и «боевые листки» с описанием подвигов танкистов, артиллеристов, связистов и мотострелков. Из рук в руки передавалась армейская газета. В одном из её номеров был помещён очерк о подвиге командира роты 1-го танкового батальона 200-й танковой бригады лейтенанта М. К. Замулы.

Его рота согласно приказу командира бригады оседлала большак, проходивший через село Верхопенье. Утром после авиаудара танки и самоходки противника вышли к деревне. С дистанции 600–800 метров танки роты лейтенанта Замулы открыли прицельный огонь из засад. Немцы остановили атаку и ушли в глубину лощины, прикрывшись пригорком. Командир роты вылез из танка и пробрался на взгорок. В это время немецкие танки и самоходные орудия перестраивались для новой атаки. Они разделились на три группы и начали движение на Верхопенье с явной задачей взять роту «тридцатьчетвёрок» в клещи.

Манёвру противника лейтенант Замула противопоставил свой манёвр. Один взвод он направил на перехват группы танков, пытавшейся охватить роту с фланга. Другой укрыл в лощине на заранее подготовленных и покуда ещё нераскрытых позициях. Свой командирский танк спрятал за горящим «Тигром», приказав механику-водителю придвинуться к нему как можно ближе. Теперь он прекрасно видел врага, контролировал все его движения. По рации управлял взводами. И те крушили немецкие танки кинжальным огнём. Дорога через Верхопенье для немцев оказалась закрытой. «Тридцатьчетвёрки» выскакивали из укрытий, делали серию точных выстрелов и под прикрытием своих товарищей снова исчезали.

Восемь часов длился бой. Семнадцать танков и самоходок горело на поле боя перед Верхопеньем. Как только очередная боевая машина противника пыталась обойти горящие «четвёрки» и штурмовые орудия, она неминуемо попадала под огонь взводов или «тридцатьчетвёрки» лейтенанта Замулы. К вечеру немцы прекратили атаки и отошли в поисках другого пути.

Лейтенанту М. К. Замуле 10 января 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Экипажи танковой роты награждены орденами и медалями.

К вечеру 8 июля Катуков передал по телефону Ватутину свою озабоченность сложившейся обстановкой: под давлением противника левый фланг армии