Владимир Гельфанд - Дневники 1941-1946 годов

Подводы, обозы движутся и сейчас слева направо по дороге, что на высоте слияния с горизонтом. Небо тоже неспокойно сегодня: сначала 13 самолетов, потом 7, потом 10 бомбили различные участки нашей обороны. Ново-Петровку бомбила семерка "мессершмитов", остальные буйствовали на флангах. Бомбили со страшно большой высоты.

Сейчас два фрица копаются в кукурузе - чего они там делают?

Снайперы щелкают неустанно. Немецкие снайперы. Вот только что, едва я высунул голову чуть-чуть повыше, над самым ухом прожужжала пуля.

Фрицы отсюда очень близко и мне хорошо сверху видны их окопы, котелки, каски. Наши окопы лежат тоже как на ладони. Позиции у фрицев более выгодные против наших. Хутор Шевченко, где залегли стрелки, весь истерзан - в нем всего несколько хат, но и от тех нескольких остались лишь одни стенки, без дверей и окон. Хутора, что у немцев, тоже оскелечены.

Телефонист наш - фантазер порядочный. Ему передаю: движутся две подводы, он перефразирует - десять. Ему говорю: шесть подвод, - он передает: тридцать. Так что, у тех, кто запрашивает обстановку, может сложиться представление совсем другое, чем на самом деле. Но с другой стороны он прав: движение замечено большое и целый день по высотам. Очевидно перегруппировка сил у немцев. А перегруппировку сил делают в большей части перед наступлением. Во всяком случае, из всего виденного можно заключить, что противник к чему-то важному готовится.

Теперь обстановка: левые соседи продвинулись весьма далеко вперед, километра на два от нас. Правые соседи - шляпы, и нас подвели (902 полк двоечка, по телефону) когда мы, то есть наша пехота, продвинулись вперед, заняв окопы противника, и левого соседа не поддержал. Противник, воспользовавшись промахом этим, окружил пехоту с флангов, и, бросая ракетами, стал сжимать кольцо. Созвонились. Связь была еще цела с батальоном. Был дан приказ о планомерном отходе. Но пехота при виде создавшейся обстановки, стала отходить еще до приказа. В результате планомерного отхода не получилось - отходили кто как мог. Утро застало отходящих, возвращающимися на свои позиции, поодиночке и группками.

Семнадцать человек остались лежать в поле до вечера, до темноты. Поздно вечером пришло еще четыре человека. Таким образом, пропало без вести всего-навсего четыре человека. Во втором батальоне примерно такие же потери.

Видел откуда бьют немецкие "Ванюши". Они стоят километрах в двух отсюда в балке.

01.12.1943

Сегодня ничего не успел написать. Утром кашу подогревал, днем банился замечательную баню мы себе устроили. Прожарил белье. Позже пришел младший лейтенант из редакции, что с наших курсов и что у Рыбкина в адъютантах служил. Теперь он представитель редакции "Кировец" и приехал сюда за материалом.

Сейчас на НП. Соседний полк наступает. Немец положил пехоту нашу с самого начала выступления: артогонь ответный дал, что называется. Снаряды рвались близко отсюда, и осколки долетали до блиндажа.

Снайперы охотятся не смыкая глаз. Наш НП они хорошо проследили, и не успеешь высунуть бинокль понаблюдать - свистят пули.

Заметил наблюдателей фрицевских. Открыл огонь Хуруленко. Своим начальникам я не решился сказать об этом. То мин мало, то еще чего... Накрыл цель.

02.12.1943

Ночью вызвали за партбилетом в дивизию. Она расположена (это я думаю, что вызван в штаб дивизии) в Ново-Петровке. В два часа ночи получил билет. На фотографии я получился чумазый какой-то, черный, как цыган. Впервые снимался с усами.

Рапорт, с просьбой выдать мне взамен кандидатского билета справку о том, что я находился в 5 гвардейской стрелковой дивизии, подал. Майор заместитель начальника политотдела обещал удовлетворить мою просьбу.

Всю ночь блудил в поисках ночлега. Был туман и слякоть, так что я несколько раз падал в пути.

Савостин и Запрягайло обманули меня, пообещав еще в политотделе обождать (они вышли первые) - когда я вышел, их уже не было. Я остался с лейтенантом Резенковым. Мы долго пробродили в грязи, стучали и ругались с военными. Пришлось однажды мне даже раму вынуть, и чуть было нас не отправили на тот свет какие-то начальнички, но все благополучно обошлось.

Ночевали там, где наш старшина Урасов находится.

Днем пришел и сразу Соколов на НП отправил, где и пишу это.

Отправил 4 письма. Правильнее - написал, и сегодня отправлю - маме, папе, тете Ане, дяде Люсе. Маме впервые намекнул о необходимости сближения вновь с папой.

04.12.1943

Вчера ночью ходил на передний край к стрелкам за людьми. Был у Булатова в 9 роте и в 8 роте, где взял по три человека в каждой (мы отдали им 9). Из старых наших людей забрал одного Чипака. Двоих взял молодых, 23 и 24 года, а остальные три, тоже вроде не плохие, хотя возрастом постарше.

У Булатова большой, вместительный блиндаж. С ним вместе живут старший лейтенант ***, лейтенант Брамен, младший лейтенант Комагорцев и еще два командира взводов. У них тепло, тесно и весело. Все шутят насчет нашей стрельбы, насчет жизни нашей. Называют нас тыловиками и говорят, что не стали бы нас кормить за нашу стрельбу плохую.

Жить стрелкам, действительно, куда хуже нашего. Даже ночью там нельзя головы поднять - всю ночь немец стреляет из пулеметов и винтовок, преимущественно разрывными пулями.

Командир 8 роты - нацмен, не то узбек, не то казах. Он живет куда хуже Булатова, и блиндажа такого, и света, в частности, не имеет. У него маленький крытый окопчик на двоих, где он живет со своим ординарцем.

Когда я пришел в роту, то не застал командира ее. Он был у старшего лейтенанта Кияна, созвавшего совещание командиров рот и взводов, и мне довелось бегать за ним под обстрелом метров 200 и минут десять. Потом обратно в 8 роту, и затем в 9.

Позвонил Соколову и допустил большую ошибку, назвав 8 роту по телефону незашифрованно. Старший лейтенант Докучаев, услышав, начал ругаться - "Я вам дам, 8 рота!", чем еще больше усугубил. А когда я пришел в 9 роту, он меня встретил там и начал отчитывать. Я объяснял, что у меня случайно вырвалось это слово, и что я не знал кода.

Когда я собрал всех нужных мне людей - ушел вместе сними в свой тыл. Разговаривать громко нельзя было - только шепотом. Немец все слышал и неоднократно перекрикивался голосом с нашими передовиками. " Эй, рус, почему не наступаешь?" И прочее. А стоило нашим крикнуть, как тот час же минометно-пулеметный огонь наносился на то место противником.

Газет вчера не читал. Писать не писал, вообще, вчерашний день, говоря по-украински, "марно провел".

Сейчас положение у нас очень напряженное - в любую минуту может явиться приказ о наступлении и мы готовы выступать. "Грозных" навезли и артиллерии неисчислимо, только неизвестно, станет "Грозный" нас поддерживать или соседей, ибо наш участок не столь важный, как их.