Будни старого психиатра. Байки о пациентах и не только - Доктор Иваныч

ро… физиономию расцарапала, а он потом приехал и Свету Малышеву обматерил за то, что вызов не так приняла. Извините, конечно, Игорь Геннадьевич, но он стал неуправляемым при вашей поддержке. Вы ему во всём потакаете, вот он и куражится!

– Стоп, Галина Владимировна! – сказал главный врач. – Давайте начнём с того, что за вызов там был? С каким поводом?

– Психоз у женщины, по-моему, сорока с чем-то лет. Как рассказал сам Анцыферов, она была сильно перепивши безо всякого психоза.

– Кто вызвал?

– Сожитель, тоже пьяный.

– Вот! А теперь вопрос: почему, принимая вызов, эта самая Малышева не выяснила подробности? Я думал, что все, принимающие вызовы, проинструктированы, что при малейших сомнениях в обоснованности, надо приглашать к телефону врача психбригады, а если его нет, то должны подключиться вы. Вы должны понимать, что речь идёт о безопасности людей, и это не шутки. Ладно просто лицо расцарапали, а если бы с оружием встретили?

– Игорь Геннадьевич, да всё я это понимаю и Малышеву не оправдываю. Но ведь и он тоже все границы переходит. Зачем орать и материться-то?

– Всё, хорошо, я с ним поговорю.

Галина Владимировна в ответ скептически поджала губы и помотала головой, но высказывать возражения не стала.

Дальше слово взяла начмед Надежда Юрьевна:

– Коллеги, почему-то в последнее время у нас не обходится без ЧП. Не успеем с одним разобраться, как тут же другое на подходе. Видать, некоторым спокойно не работается. В этот раз отличилась фельдшер Гусева из первой смены. У больного был пароксизм мерцания предсердий неизвестной давности. Но, несмотря на эту неизвестность, она ему запузырила а***дарон. В итоге у больного случился инсульт. Причина, думаю, всем понятна[17].

– А сама она как объяснила? – спросила врач Денисова.

– Она решила, что больной постоянно принимает кар***гнил.

– Она совсем безумная, что ли? – спросил врач Чесноков. – Недавно работает?

– Да года три уже. В общем, теперь не знаю, чем всё это закончится. Пока тишина, а что будет дальше – неизвестно. Теперь скажу пару слов о приятном, хотя вы, я думаю, и без меня в курсе. Поступили четыре новых автомобиля, один класса С для первой бригады и три В. За последние три года наш парк очень сильно обновился, и теперь не осталось машин старше пяти лет. Кстати, три старых машины класса А списали, и больше их не будет.

– Коллеги, вопросы есть? – спросил главный врач.

– У меня не вопрос, а претензия к Андрею Ильичу, – сказала фельдшер Антонова, вечная оппозиционерка и скандалистка. – Я не знаю, в чём мы провинились, но он нас гнобит натуральным образом! Пристал как липучка: у вас машина грязная! Другим, которые на ней работают, ничего не говорит, а только на нас «наезжает»! Можно подумать, мы всю смену бездельничаем и на уборку есть время! А тем более сейчас какой смысл мыть пол в салоне, он же всё равно будет грязный!

– Галина Леонидовна, да что вы тут сочиняете? – возмутился главный фельдшер. – Машины мы проверяем все, а не только вашу. И если есть претензии, то высказываем их всем. Мыть пол вас никто и никогда не заставлял, это задача водителя. Ваше дело – следить за чистотой медицинского оборудования, которое в машине находится. А оно у вас грязнущее. Аппарат ИВЛ аж чёрный, на укладках вековой слой пыли, сумка кардиографа вся перепачканная. Там не только насекомые, а скоро змеи заведутся! Ведь машина – это ваше рабочее место. Неужели вам приятно все сутки в грязи ездить?

– Я в салоне не езжу. Но вы так и не ответили, почему только к нам пристаёте? Мы одни, что ли, на этой машине работаем?

И тут подключился главный врач:

– Значит так, чтоб никому не было обидно, я могу принять соломоново решение. На вас и всех остальных, кто работает на ней, наложим дисциплинарные взыскания. Кроме того, завтра – комиссия по стимулирующим, и, думаю, там будет принято решение о лишении. Вас это устраивает?

– Нет, конечно! Я жалобу напишу, это что за издевательство?

– Пишите, что хотите и куда хотите. Всё, что от вас требуют, прописано в должностной инструкции, с которой вы все знакомились под роспись. Поэтому если сегодня же машина не будет приведена в порядок, то не обессудьте, – подвёл итог главный врач.

Да, трудновато понять Антонову и ей подобных. Видимо, в конфликтах и бездумном противодействии всему и вся они находят желанное удовлетворение, которого не получают в спокойной жизни. А усугубляется это тем, что такие люди неспособны остыть и холодным трезвым рассудком признать собственную неправоту.

После восьми ноль-ноль остались только мы и педиатрическая бригада, для которой пока тоже не было вызова. Так бы мирно и сидели мы в «телевизионке», если б не явление замечательного персонажа. Это был сильно хромавший бомж, опиравшийся на какую-то кривую корягу, заменяющую трость. Невысокий, с пегой бородой и длинными, почти седыми волосами, он напоминал напрочь опустившегося Деда Мороза.

– Ой, кто к нам пришёл! – с притворным умилением воскликнула педиатр Кузнецова. – Ути моя лапусечка!

Чувствуя, что этот господин достанется нам, мне шутить особо не хотелось, и я его спросил:

– Что случилось, уважаемый? Чего хочешь?

Видать, оттого что было трудно стоять, да и вообще, как известно, в ногах правды нет, он решил присесть на диван рядом с Кузнецовой. Однако это ей почему-то не понравилось:

– Ни-ни-ни, даже не вздумай! – крикнула она. – Мужчины, возьмите его себе! У него же, наверно, вши, а мы в машине, сами знаете, детишек возим!

– Возьмём, не переживай, Наталья Викторовна, – ответил я. – Виталь, поднимись, пожалуйста, заведи вызов!

После этого проводили болезного в кабинет амбулаторного приёма, усадили на кушетку, и я повторил вопрос:

– Что случилось?

– Обморозился я. Обе ноги почернели и вот рука.

Когда он разулся и размотал тряпьё, заменявшее бинты, картина предстала удручающая. Обморожение плавно переросло в гангрену. На левой ноге почернели пальцы, а на правой чернота дошла до середины плюсневой части стопы. На левой руке погибли 3,4 и 5 пальцы.

– Почему ты сразу-то не обратился? – спросил я.

– Да сначала-то не сильно болело. Как выпью, так сразу всё проходит. А теперь совсем не помогает.

– Ещё бы помогало! У тебя гангрена, ног точно лишишься!

– Да и <фиг> с ними, – спокойно ответил он. – Меня должны в интернат отправить, я знаю. Кольке тоже обе ноги отрезали вот досюда. И всё, паспорт ему сделали, инвалидность дали и теперь в интернате кайфует.

– Ну что ж, тоже верно. Всё лучше, чем на улице. Таким макаром и сам-то замёрзнешь.

– Н-е-е, я не боюсь, мне это вообще <пофиг>.