Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

Англия была парализована всеобщей забастовкой, но в Лондоне вышел второй номер «New Criterion».

Тереза вспоминала, что во время посещения собора Святого Петра Том внезапно пал на колени перед «Пьетой» Микеланджело.

В Риме задержались до 12 мая. Из Рапалло приезжал Паунд с женой.

От Фейбера Элиот узнал, что его так и не выбрали fellow в Оксфорде.

Из Рима Том и Вивьен поехали во Фрайбург к доктору Мартину и, несмотря на недовольство его лечением, провели там более недели. Оттуда вернулись в Париж, где уже находились Паунды. Вивьен осталась с ними. Элиот возвратился в Лондон.

В Париже у Вивьен развилась мания преследования, возникли галлюцинации, она слышала «голоса». Боясь оставаться одна, она спала в номере у Паундов. Когда она предприняла попытку самоубийства, ее поместили в лечебницу в Рюэль-Мальмезоне под Парижем. Вызванный телеграммой Паундов, приехал Элиот. «Она должна находиться под постоянным наблюдением, и днем и ночью, в специальной палате для самоубийц»[463].

Сама Вивьен утверждала, что компания Терезы была для нее кошмаром, ей казалось, что та ее «преследует». Поездка во Фрайбург была «попыткой к бегству», но новые консультации д-ра Мартина оказались «абсолютно разрушительными». «Через неделю после Фрайбурга я приняла яд в Париже»[464].

По мнению Элиота, Вивьен казалось, будто Генри и Тереза интригуют, чтобы аннулировать их брак. Он писал брату: «Она по-прежнему склонна считать, что всякий, кто является моим другом и желает мне добра, должен быть ее врагом». При этом «доктора согласны между собой, что безумия, т. е. душевной болезни как таковой, у нее нет и следа. Расстройство полностью относится к области эмоций…»[465]

Вивьен долго оставалась в лечебнице. Элиот часть времени был вынужден проводить в Лондоне, часть в Париже – с 7 по 15 июня он в Лондоне, с 15 по 20-е в Париже. В эти дни был на банкете «Аксьон Франсэз», где присутствовали Ш. Моррас, Л. Додэ, А. Массис, Ж. Маритен, Ж. Бэнвиль и другие «крайне правые». На следующий вечер смотрел «Орфея» Ж. Кокто. Одетый по-светски, в цилиндре и фраке, сопровождал леди Ротермир на премьеру «Механического балета» Ж. Антёя. Среди зрителей – Дягилев, Кусевицкий, Сильвия Бич, Джойс с семьей, Паунд, скульптор Бранкузи… После очередной короткой поездки в Лондон – снова в Париже, где 29-го он был на постановке Паунда по «Завещанию» Франсуа Вийона.

Вивьен писала Марри из Рюэль-Мальмезона: «О, я знаю, что я абсолютно ничего не стою, просто воробушек. Я знаю, что не имеет значения, что со мной станет. Но я страдаю, страдаю. Я находилась в позолоченных клетках 11 лет. Одна клетка за другой. Я никогда так и не выросла. Я ничего не знаю. Не можете ли вы сказать Тому, что лучше видеть птиц свободными, чем держать в клетках?»[466]

В августе Элиот сам записался на курс лечения в Рюэль-Мальмезоне, чтобы быть рядом с Вивьен (в отдельной палате). После этого планировался переезд в Гранд-отель в Дивонн-ле-Бен у границы со Швейцарией (воды, лечение нервных болезней), но переезд задержал бронхит у Вивьен. Элиоты переехали в начале сентября и оставались на водах почти месяц.

Затем в октябре Элиот возвратился в Лондон. Вивьен задержалась во Франции (в Каннах) и появилась в Лондоне только в конце ноября.

С лета и до конца года Элиот работал над переводом «Анабазиса» Сен Жон Перса[467], французского поэта и высокопоставленного дипломата. «Анабазис» Ксенофонта – о долгом пути домой. «Анабазис» Сен-Жон Перса – о непрестанном движении.

К «Sweeney Agonistes» тогда же были добавлены два важных эпиграфа. Один – слова испанского мистика святого Иоанна Креста (San Juan de la Cruz): «Следовательно, душой не может овладеть единение с Богом, пока она не избавит себя от любви к сотворенным существам», и другой – из Эсхила: «Орест: Вы их не видите, вы, нет – но я вижу их: они преследуют меня, я не могу тут оставаться». Тема Эриний «преследовала» Элиота после этого более двух десятилетий.

В конце сентября вышло эссе об англиканском епископе Ланселоте Эндрюсе, современнике Джона Донна[468].

В октябре в «New Criterion» был напечатен «Фрагмент пролога» к пьесе о Суини. В январе, там же – еще один отрывок пьесы о Суини, названный в древнегреческом духе «Фрагмент агона» (напомним, что по-английски пьеса называлась «Sweeney Agonistes»).

В ноябре 1926 года Элиот подал документы на английское гражданство. Он собирался сделать это раньше, но не смог из-за майского кризиса с Вивьен.

8

В глазах публики Элиот был поэтом и критиком, лишенным ясной веры. В TWL можно найти отсылки к языческим мифам, буддизму и христианству. Догадки Марри о скором обращении Элиота в католицизм как способе выйти из тупика очень его раздражали. Их, однако, связывало давнее сотрудничество. Марри посылал Элиоту черновики своих статей, в том числе с критикой в его адрес. Сохранилась рукопись 1926 года, где Марри писал, что можно представить себе «[разрешение противоречий] при помощи акта насилия, [а именно] присоединения к католической церкви» с пометкой Элиота «требует доказательств»[469].

Еще в июле 1925-го в «Сriterion» было напечатано эссе Айвора Ричардса. Он утверждал, что в TWL Элиот «сумел, полностью отделив свою поэзию от любой веры и при этом нисколько не ослабив поэзии, реализовать возможность, которая иначе осталась бы главным образом умозрительной». Элиот в ответ напечатал в январе 1927 года небольшую заметку о поэзии и вере[470]: «На самом деле <…> сомнения и неуверенность – это просто разновидность веры <…>. Я не вижу, каким образом поэзия вообще может быть отделена от чего-то, что я должен называть верой <…> Едва ли надо говорить, что не обязательно это должна быть ортодоксальная христианская вера…»[471]

Слова эти говорят скорее о поиске определенности. Однако Элиот советовался с У. Ф. Стидом о возможности причащаться в англиканской церкви, подчеркивая конфиденциальность вопроса: «это не должно касаться пока ни широкой публики, ни даже самых близких людей». Стиду Элиот сообщил, что был крещен как унитарианец, но Стид возразил, что унитарианец никак не мог быть крещен во имя Святой Троицы[472].

События литературного и житейского ряда шли своим чередом. Элиот пытался ускорить процесс получения гражданства. В начале года написал два эссе об отношении к стоицизму Сенеки в елизаветинскую эпоху[473]. В марте