Джон Пирсон - Пол Гетти. Мучительные миллионы

Гордон с детства был незлопамятен и никогда ни о ком не отзывался плохо. После смерти отца он сочинил некролог, содержание которого удивило всех, кто знал Гетти при жизни. «Мой отец, — написал Гордон, — был для многих загадкой. Он был властным и в то же время беззащитным, мудрым философом и веселым шутом, всегда полагался на холодный расчет, но обожал рисковать. Он обладал удивительной харизмой и этим гипнотизировал всех, кто его окружал. Многие из его старых служащих, даже те, которые считали, что он им недоплачивает, были готовы пойти за него в огонь и в воду. Он мужественно переносил личное горе и сохранял остроумие до последнего часа своей жизни. Мне иногда кажется, что своим стоицизмом он намеревался что-то сказать и всем нам».

Понять, что же Гетти собирался посеять в умах своих наследников, довольно непросто. Но что касается Гордона, то он вовсе не собирался следовать примеру родителя и становиться аскетом. Он никогда не стремился к богатству и роскоши, но когда у него неожиданно появились миллионы, он вместе с супругой продемонстрировал, что не желает отказывать себе в радостях жизни.

В отличие от Пола-младшего, Гордон с Энн мыслили более прагматично и не были склонны становиться богатыми космополитами. Их жизнь не выходила за рамки Сан-Франциско, и Энн, стремясь вытеснить из сознания воспоминания о Сакраменто-Вэлли, решила стать признанной королевой Пасифик-Хейтс.

После смерти Гетти дом Гордона и Энн начал стремительно преображаться и вскоре превратился в идеальное место для шумных вечеринок и грандиозных приемов. Гордон уговорил переехать к нему дворецкого Буллимора и еще шестерых слуг, обслуживавших его отца в Саттон-Плейс. На стенах огромной кухни красовались написанные маслом картины известных американских живописцев, изображавшие быт ковбоев Дикого Запада, а для оформления других комнат и залов Энн пригласила известного американского дизайнера Систер Пэриш. Ее талант был особенно заметен в столовой, которая превзошла по изяществу все другие помещения дома. Гостей угощали изысканными блюдами и великолепными французскими и итальянскими винами. Хотя сам хозяин предпочитал обычно пить содовую.

Он стремился к тому, чтобы его дети росли уверенными в себе и не испытывали проблем, которые волновали его в детстве и юности. Вместе с Энн он досконально изучил руководства доктора Спока и старался быть с сыновьями ласковым и снисходительным. Демократизм Гордона и Энн проявлялся еще и в том, что каждый член семьи мог завтракать и обедать когда ему хочется. Временами Гордон запирался на весь день в своем кабинете и появлялся в столовой лишь поздно вечером, когда Энн и сыновья уже готовились ко сну. Ему уже не надо было доказывать отцу свою преданность и деловитость и он мог сполна насладиться своей свободой и поступать в соответствии со своими желаниями, хотя чего же он больше всего желал, было неясно и ему самому.

Позже Гордон назовет эти годы периодом «барахтанья в океане жизни». Не имея музыкального образования, он принимался сочинять музыку, но редко доводил начатое до конца. Часто его можно было застать в гостиной за вдохновенным исполнением вокальных пьес Шуберта. Однако, несмотря на сильный и сочный баритон, певец из него был неважный.

Энн вспоминает, что любимым занятием ее мужа в те годы стало коллекционирование компакт-дисков фирмы «Тауэр Рекордз». Вскоре продавцы магазинов этой фирмы стали встречать его как самого желанного покупателя. В остальном он тратил на себя немного.

Энн начала скупать картины известных французских импрессионистов, однако для того, чтобы создать по-настоящему ценную коллекцию, нужны были годы, и она к этому занятию быстро потеряла интерес. Вместе с мужем она продолжала регулярно подпитывать долларами оперный театр и филармонический оркестр Сан-Франциско. Однако эта благотворительность четы Гетти успела превратиться в обычную рутинную обязанность, которую раз в год выполнял секретарь Гордона.

Тем не менее сверхщедрыми и расточительными супругов Гетти назвать было трудно. Милосердию по отношению к человеческим существам они предпочитали заботу о сохранении дикой природы и древних памятников. «Необходимо, пока не поздно, позаботиться о сохранении природы и окружающей среды», — заявил Гордон, предлагая учредить премию имени Пола Гетти за заслуги в сохранении диких животных, успевших попасть в Красную книгу. При этом он, однако, не пояснил, почему эта премия должна носить имя человека, который всю жизнь заботился лишь о сохранении своего капитала.

Гордон всегда голосовал за республиканцев, а его супруга — за демократов, однако в отношении стиля жизни и обустройства своего особняка их взгляды всегда совпадали.

Однако нельзя было не заметить, что Энн была более радикальной, чем Гордон. Она разъезжала в «порше» и заказывала наряды в парижских салонах мод. В Сан-Франциско она стала предметом зависти женщин и восхищения мужчин. Гордон же больше походил на рассеянного профессора музыки, который однажды утром проснулся миллионером. Он нередко забывал, где припарковал свой автомобиль, а тех, кто помогал ему его найти, тут же приглашал на обед в ресторан, а затем развозил по домам.

В те годы всем, кто его знал, казалось, что в его жизни уже ничего не изменится. Он будет как всегда заботиться о сыновьях, терзать слух друзей своим вокалом и не обращать внимания на дела «Гетти Ойл» и состояние трастового фонда Сары Гетти. Роль беззаботного весельчака и своего парня он исполнял мастерски, и большинство его друзей перестали воспринимать его всерьез. Хотя были и такие, которые поняли, что он не так прост, каким казался.

В своем завещании старик Гетти так и не восстановил справедливость в отношении своего сына Рональда. Причина этого осталась загадкой. Маловероятно, что он поступил так из-за старой обиды на своего бывшего тестя — доктора Хелмле. Скорее всего такое решение было продиктовано нежеланием менять что-либо в документах, касавшихся семейного фонда, поскольку это привлекло бы внимание к последнему давних врагов Гетти и налоговых служб и грозило бы раскрытием главного из секретов миллиардера.

Предложив Рональду утешительные призы, старик Гетти еще больше усложнил жизнь сына. По завещанию Рональд вместе с Полом и Гордоном становился совладельцем виллы Поста Веччиа, которая им была вовсе ни к чему. Еще более бесполезными были для Рональда оставленные ему отцом дневники, номинальная стоимость которых составляла на момент оглашения завещания всего один доллар. Расстроенный Рональд отдал их какому-то репортеру из ЮАР, и они почти семь лет пролежали невостребованными в редакции одной из газет Йоханнесбурга. В 1993 году дневники Гетти неожиданно объявились на одном из аукционов в Атланте, штат Джорджия. Пол и Гордон даже подумывали о том, чтобы заплатить за них 300 тысяч долларов, но затем отказались от этой затеи. Кроме завещанных отцом 320 тысяч долларов Рональд получил и кое-что посущественнее — 4 миллиона долларов как исполнитель воли отца. Эту роль, по желанию Гетти, он должен был разделить со своим сводным братом Гордоном.