Александр Башлачёв: человек поющий - Лев Александрович Наумов

ответ и, может быть, неточный... Я скажу, что живу в мире, в котором нет волшебной палочки... одной на всех. Она у каждого своя. И если бы все это поняли сегодня, мы бы смогли его изменить. Мир бы стал для каждого таким прекрасным, какой он и есть на самом деле. Просто многие не понимают, что волшебная палочка в руках у каждого. Но только когда мы все вместе поймем это, тогда она и появится в этом мире. Это утопия, казалось бы, но за этим будущее. Будущее именно таково.

БЮ: А скажи, ты мог бы уйти, как в этой пьесе... У тебя ведь бродячая жизнь сейчас...

АБ: Да, я у жизни в гостях, я считаю. Вообще, и сейчас, и завтра...

БЮ: А ты хотел бы получить вдруг дачу с аппаратурой, сидеть на ней и писаться?

АБ: Какой ценой? Никто не против. Никто не говорит о том, что нужно отказаться от еды, от одежды, надеть вериги и ходить по мукам. Ничего подобного! Но какой ценой?

Конечно, я был бы рад, если бы мне не пришлось задумываться о том, где я завтра запишу свои песни и качественно ли это будет. Я был бы рад, если бы это было так, но раз это не так, я принимаю все как есть. Я люблю все как есть! Мир прекрасен! Мир прекрасен, просто многие этого не понимают. Жизнь прекрасна!

Исполняет песню «Сядем рядом».

БЮ: Я уже понял, что ты себя не ощущаешь внутри этой «банды» рок-музыкантов...

АБ: Да, пожалуй.

БЮ: Ты скорее себя ощущаешь пришельцем...

АБ: Ну, почему пришельцем?.. Многие игры мне... кажутся очень странными. А многие странности кажутся просто играми.

БЮ: А как тебе кажется, в этой стране вообще это возможно? И нужно ли?

АБ: Что именно? Именно рок в тех формах рок-н-ролла, блюза?.. Мы должны вырасти на них. Любим-то мы все равно немножко другое, это естественно. Поэтому мы должны петь о том, что любим, но при условии, что время... У нас же, собственно, время не кончается за границами нашей родины. Планета у нас одна, и на ней одно и то же время везде, несмотря на часовые пояса. Везде один и тот же ветер, по сути дела. Надо как-то сочетать это естественным образом. Ни одна крайность никогда не выживет, надо обязательно сочетать две позиции.

За что я люблю западную музыку? За то, что она честная. За то, что она честно поет о своих проблемах, о своих надеждах, о своей любви. За это я готов любить и ту музыку, которая будет сегодня, которая возникнет завтра, послезавтра. Если она будет честно петь о своей любви, о своих проблемах, о своих формах.

БЮ: Это и есть такая национальная... Когда честно, тогда и национальная...

АБ: Да, конечно! Тут не нужно заботиться о формах. Формы сами тебя найдут. Формы сами найдут содержание. Было бы содержание, а формы придут. Бывает наоборот. Бывает пустое...

Куда бы ты ни вылил молоко, оно, так или иначе, приобретет какую-то форму. Оно не может существовать вне формы. А вот пустой кувшин может существовать.

АШ: Я встречал таких людей, которые стали играть new wave до того, как услышали его с Запада. Забавная такая ситуация...

АБ: Это еще ни о чем не говорит. Они начали играть new wave потому, что они чисто логически поняли, в какое русло пойдет западная музыка.

АШ: Но тут возникает вопрос: они же могут существовать и на этих формах, если честно?..

АБ: Но в этих формах, как правило... Могут, я не спорю, пожалуйста, дайте, покажите! Но ведь этого не происходит. И я, естественно, делаю отсюда вывод, что в этих формах наше содержание не держится.

АШ: То есть нужна какая-то принципиально русская форма?

АБ: Не принципиально русская. Это настолько же принципиально, насколько и нет. Тут не может быть абсолютной точки зрения: давайте откажемся от тех форм и будем культивировать свои. Это, безусловно, бред! Мы должны это сочетать!

Они нас опередили на многие годы, безусловно. Дух времени там легче...

АШ: ...опубликовать.

АБ: Да... Словить это слово, слово времени.

Время говорит свое слово, и там его легче словить. Назвать его, дать ему какую-то форму, там это легче, безусловно. Они дух времени поймали верно. И конечно, он нас касается.

Но словили-то они его в своих формах! Нам надо тот же самый дух времени словить просто в своих формах.

БЮ: Но все-таки время у них другое, и дух их времени — это не дух нашего времени. Я думаю, это не совсем верно.

АБ: Ну почему?

БЮ: Эта огромная страна... В этой комнате один дух, если она заперта, дух становится еще более терпким. А если мы откроем двери и окна, тогда дух этой комнаты станет духом улицы или пространства вокруг дома. Но пока это пространство спертое, и дух здесь спертый. И в этом спертом духе мы будем только через окошко слышать, как они открывают рот, и повторять... А когда я начинаю кричать здесь, не зная, как я открываю при этом рот, тогда и рождается то, о чем ты говоришь. И мой рот начинает открываться по-моему.

АБ: Правильно. Все правильно. Но ведь и там, и там — воздух. Все равно любой дух замешан на воздухе. Я имел в виду «дух времени» как воздух, как пульс планеты.

БЮ: Может быть, одни ищут красоту, и любовь свою рассказывают через красоту...

АБ: Тут все очень спорно. Я высказал только свою точку зрения. Кто как представляет себе любовь, жизнь... У всех свои комплексы, личные проблемы, детство трудное, легкое... Это все другое дело. Каждый индивидуален. Но если говорить о каких-то принципах, все-таки...

Все очень просто: зачем ты играешь музыку реггей, если ты живешь в Норильске?! Если ты играешь реггей, так ты давай, снимай с себя тулуп и ходи в набедренной повязке в Норильске. Ты должен прожить песню. Не просто ее спеть — проживать ее всякий раз. Но если ты играешь ее в парусиновой шляпе, то ты и ходи в парусиновой шляпе по снегу, по тайге. Никто ж не пойдет. А раз не пойдет, значит надо петь песни ушаночки все-таки, и вот этого тулупчика, и вот этой мякины.

Ты не должен делить себя на песню и на себя. Это — не искусство, это — естество! Вот в чем — тот же рок, те или иные стихи! Для меня вот это