Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера - Дэвид Керцер

Гарольд Титтман высказал сходную точку зрения, сообщив госсекретарю США: «Из-за своего, по слухам, просоюзнического настроения Чиано – подходящая фигура для того, чтобы через Ватикан работать с представителями Объединенных наций [то есть с британским и американским посланниками] над выработкой компромиссного мирного соглашения, которое поможет защититься от русской опасности»[582].

Сам папа испытывал смешанные чувства в отношении этой новости. Фигура Чиано, по сути, служила своего рода громоотводом для недовольства итальянцев войной – он был, пожалуй, самым непопулярным человеком в стране. Более того, его хорошо известные забавы, свойственные богатым прожигателям жизни, и его романы, о которых ходили слухи, лишь компрометировали власть. Папа был недоволен и тем, что Муссолини без конца меняет послов при Святом престоле. За четыре года, прошедшие с момента коронации Пия XII, это был уже пятый посол Италии в Ватикане. Но понтифик видел и позитивную сторону в назначении Чиано. Трудно было представить себе посла, который имел бы более легкий доступ к дуче и который бы лучше подходил для того, чтобы продвигать идеи папы[583].

Среди тех, кто радовался смещению Чиано с поста министра, была Клара, любовница Муссолини, считавшая Чиано и его жену Эдду своими врагами: она полагала, что коварные супруги пытаются настроить дуче против нее. Однако известие о том, что Буффарини тоже покинет свой пост, привело ее в ярость: Клара считала его своим наиболее надежным заступником среди мужчин, окружавших дуче. Она написала любовнику письмо, где представила Буффарини как самого верного и способного служащего в его правительстве и предлагала Муссолини учредить новый пост министра полиции – специально для него. Клара написала диктатору еще много таких писем. Позднее в этом же году уже при совсем иных обстоятельствах она стала ежедневно отправлять ему пространные послания.

Все чаще предлагая своему Бену политические советы, Клара в какой-то мере следовала примеру Маргериты Сарфатти, венецианки еврейского происхождения, которая в начале правления Муссолини была не только его любовницей, но и политическим советником. Позже Клара напомнила ему о той роли, которую играла ее предшественница. «Бен, – писала она, – я не знаю точно, насколько ты ценишь то, что я тебе говорю… Тебя не отпускает предубежденность из-за печального опыта с одной женщиной, с этой нелепой еврейкой Сарфатти. Но разница тут существенная, не только из-за расы и крови (а это явное различие, и я отношусь к нему очень серьезно), но и потому, что ее советы диктовались не любовью, а ее личными интересами… поскольку она, в своей непомерной гордыне, желала стать Presidentessa. Иначе говоря, эта еврейка использовала великого человека в своих целях»[584].

Перестановки в кабинете Муссолини произошли всего за несколько дней до годовщины подписания Латеранских соглашений: эта дата ежегодно давала фашистской и католической прессе Италии хороший повод для очередных славословий в адрес дуче и для того, чтобы подчеркнуть прочную связь режима с церковью. Собственная газета Муссолини вышла с передовицей, где отмечалось, что в этот день итальянские флаги всегда развеваются на фасадах общественных зданий и частных домов. Статья завершалась так: «Италия, фашистская и католическая, благодаря примирению наполнила новой силой свое религиозное самосознание и в новом общественном климате, созданном революцией черных рубашек, заново открыла ясный путь к своей исторической миссии – защищать духовные ценности бессмертного Рима и его цивилизацию»[585].

Между тем папа, до недавних пор волновавшийся об участи церкви в Европе, где безраздельно хозяйничает Гитлер, теперь все больше беспокоился о последствиях поражения немцев[586]. Страх катастрофы, которая постигнет Европу и церковь, если русские сокрушат армию гитлеровской коалиции, подогревался и итальянской пропагандой, выплескивавшейся ежедневно на страницы и фашистской, и католической прессы. Отец Марио Бусти, директор миланской ежедневной католической газеты, выпустил 21 февраля редакционную статью, где дошел до одобрительного цитирования Йозефа Геббельса, царя нацистской пропаганды, давно считавшегося в Ватикане одним из главных антиклерикалов рейха. Священник превозносил Геббельса за предупреждение о необходимости «полностью устранить опасность, которая надвигается с Востока и грозит обрушиться сначала на Германию, а затем и на всю Европу… опасность, которую несет с собой большевистское нашествие». Вновь цитируя нацистского лидера, Бусти добавлял, что «лишь немецкая армия и ее соратники обладают той силой, которая способна спасти Европу от этой колоссальной опасности»[587].

По мере того, как таяла вероятность победы гитлеровской коалиции, усиливались разговоры о том, что Муссолини или другие итальянские фашистские лидеры ищут пути выхода из войны и для этого им нужна поддержка папы римского, который может стать посредником в выработке договоренностей о мире. В середине февраля Гарольд Титтман, находившийся в своей квартире в Ватикане, известил Вашингтон о том, что папа, возможно, заинтересован в поддержке такой инициативы. Не исключено, полагал дипломат, что Чиано в качестве нового посла Муссолини при Святом престоле «как раз и должен попытаться через Ватикан организовать консультации с союзниками о выходе Италии из войны и заключении сепаратного мира». Как полагал американский посланник, интересы Ватикана и итальянского правительства все больше сближаются: и та и другая сила стремилась спасти Италию от разрушения. Опасаясь, что падение фашистского режима может спровоцировать народное восстание, Ватикан не хочет поощрять резкие изменения состава итальянского правительства[588].

Однако дипломаты союзников, работавшие в Ватикане, не находили, несмотря на поворот в войне, признаков того, что итальянцы готовы взбунтоваться против своего правительства. А ведь союзники выстраивали план кампании бомбардировок именно с таким расчетом, чтобы спровоцировать народное восстание. Но, как указывал в конфиденциальной служебной записке Энтони Иден, министр иностранных дел Великобритании, отсутствие признаков народного бунта не является причиной для прекращения авианалетов. Напротив, он полагал, что воздушные удары следует активизировать. Он рекомендовал не искать сепаратного мира с итальянцами, а «стремиться ввергнуть Италию в такой хаос, чтобы он создал необходимость немецкой оккупации. Мы считаем, что лучшее средство для достижения данной цели – интенсифицировать все формы военного воздействия на Италию, особенно воздушную бомбардировку». Как полагал британский министр иностранных дел, если удастся вынудить немцев отправить в Италию тех солдат, которые отчаянно нужны им в других местах Европы, то это поможет делу союзников[589].

Надежды на то, что Пий XII мог бы помочь Италии порвать с Гитлером и выйти из войны, сквозили не только в перешептываниях иностранных дипломатов, работавших в Ватикане. К папе 22 февраля явился генерал Этторе Бастико, служивший губернатором Ливии до недавнего бегства итальянской армии в Северной Африке. Генерал надеялся заручиться помощью понтифика и заверял его, что для страны это единственный способ избежать краха. Но Бастико ушел разочарованным. «Я пытался показать Святому Отцу, в каком положении очутилась Италия в ходе этой войны, – вспоминал он, – однако папа не проявил интереса и держался выше всего этого, намного выше. Он очень старался избегать обсуждения данного вопроса и не сообщил мне свое августейшее мнение»[590].

Страх вторжения союзников усиливался, и другие обеспокоенные представители итальянской элиты потянулись в Ватикан, надеясь, что он протянет им руку помощи. Среди них особо выделялся резиновый магнат Альберто Пирелли. Он долгое время был одним из столпов фашистского режима и теперь, как и многие его собратья по сословию, отчаянно пытался не допустить народного восстания, которое, как он опасался, последует за военным поражением Италии. Пирелли встретился с кардиналом Мальоне, чтобы прощупать почву.

Мальоне поинтересовался, могла бы Италия независимо от Германии заключить мирный договор. Каково мнение Пирелли на сей счет?

Нет, ответил Пирелли. Для страны было бы чересчур унизительно вот так бросить своего немецкого партнера. А кроме того, если Италия попробует это проделать, немцы заставят ее «дорого заплатить» за предательство. Единственная надежда – попытаться договориться о мире, условия которого будут включать и Германию.

«Кто мог бы взять на себя инициативу?» – осведомился кардинал.

«Мои люди присматриваются к Ватикану, хотя и сознают все трудности».

Однако Мальоне не понимал, как Ватикан мог бы осуществить такую миссию. Союзники