Василий Абрамов - На ратных дорогах

Ночью мы переправились…

Наступление развивалось стремительно. И это вызвало дополнительные трудности — не успевали подвозить горючее. Танки и артиллерия часто вынуждены были простаивать. А так нужно ускорить вывод к Днепру! Законы войны требуют прямо на плечах неприятеля вырваться к реке, чтобы помешать его переправе и захватить мосты, плавучие средства.

Шел тридцать первый день непрерывных наступательных боев после прорыва обороны противника под Боромлей. К нам приехал генерал-майор Жмаченко. Он недавно присутствовал на совещании, где выступал член Военного совета Воронежского фронта Н. С. Хрущев. Никита Сергеевич требовал усилить наступательный порыв войск, а для этого улучшить работу с бойцами, добиться, чтобы каждый понял значение битвы за Днепр. Сумеем сразу форсировать реку — быстрее освободим и Правобережье, а если позволим врагу закрепиться, сбить его будет трудно, и жертв потребуется во много раз больше.

— Думаю, вы понимаете, что от нас требуется, — сказал Жмаченко, заканчивая свой рассказ о совещании. — Темпы и еще раз темпы. Понимаю, трудно вам. Не хватает горючего. Тылы отстают. Но наступление замедлять нельзя. А выйдя к Днепру, сразу же надо форсировать его…

Днепр — не Сула или Оржица. Здесь за несколько часов мост не построишь. Проходя мимо деревень, мы собирали лодки и всякие другие плавучие средства, которые могли пригодиться.

Я с Дзевульским, Борисенко и Краснокутским на остатке бензина выехали в части. Надеялись заправиться в пути, но встретить машины с горючим не удалось и мы были вынуждены остановиться в деревне Бубновская слобода, не доехав до КП 206-й дивизии.

Деревня нам показалась совсем безжизненной. За несколько часов туда не заглянула ни одна автомашина. Уже стало смеркаться.

Рахманов раздобыл буханку хлеба и крынку молока. Пока мы ужинали и думали о своем незавидном положении, к нам явилось несколько местных жителей. Сообщили, что в камышах за деревней укрылись немцы. Высказывали предположение, что ночью они обязательно пойдут по дворам и будут грабить.

— Не беспокойтесь, граждане, — успокаивал я. — Передайте всем своим, что через час-два сюда придет батальон с артиллерией. Всех немцев выловят…

Когда крестьяне ушли, Дзевульский пожал плечами:

— Удивляюсь вам, товарищ генерал. Другим вы обещаете помощь, когда сами теперь в ней нуждаетесь.

— Может, вы и правы. Но если до немцев дойдет, что сюда прибывает наш батальон, наверняка побоятся нос сунуть.

Тут же приказал Краснокутскому и водителю Рахманову пройти по деревне, наметить хаты, в которых должен «разместиться прибывающий батальон», и предупредить об этом хозяев. Дзевульский тем временем должен был наметить на западной окраине постройку, желательно в отрыве от улицы, куда мы скрытно перейдем ночью.

Так и сделали. Машину толкали туда руками. Ночь была тревожной. Выстрелы доносились не с фронта, а с тыла. Мы сидели в сарайчике, приготовив к бою свои автомат и четыре пистолета.

Ходивший дозором Краснокутский сообщил, что трое немцев появлялись в деревне, но сразу же скрылись.

С первыми проблесками наступающего утра я вышел на большак промышлять бензин. Первого же водителя грузовой машины попросил поделиться с нами, и восход солнца застал нас на в пути в 206-ю дивизию.

Выход на правобережье

В двадцатых числах сентября войска Центрального и Воронежского фронтов начали выходить к Днепру. Вслед за ними подтянулись армии Степного фронта, успевшие разгромить в районе Полтавы крупную группировку противника. На огромном 600-километровом расстоянии, от места впадения в Днепр притока Речица до Днепропетровска, левый берег заняли советские армии.

В ночь на 24 сентября вышли к реке и передовые отряды двух наших дивизий. Говорю двух, хотя правильнее сказать одной, поскольку два полка 218-й дивизии продолжали выполнять специальные задания командарма: одна — под Харьковом, другая — в Золотоноше.

За месяц с лишним боев мы понесли большие потери. В батальонах насчитывалось менее чем по сто бойцов. Из-за нехватки горючего отстала артиллерия. Штаб корпуса также застрял в деревне Гладковщизна, в 17 километрах от реки.

На рассвете втроем с полковником Дзевульским и командиром 206-й дивизии полковником Ивановским выдвинулись на берег. На той стороне место просматривается хорошо.

Было тихо. Обе стороны пока молчали. Мы шарили биноклями по крутым и обрывистым склонам, внимательно разглядывая размытые водами овраги, заросшие лесами высотки и плато.

Явственно видны восточная и южная окраины Канева, могила великого украинского поэта Тараса Шевченко. Берег от города до могилы возвышенный, но почти без растительности. Где-то там, в складках местности, зарылись немцы. Немало их, очевидно, и на восточной окраине Канева.

Рядом взорванный немцами мост. Обтекая основания быков тихо и быстро струились днепровские воды. Судя по карте, глубина реки здесь более десяти метров.

Выбирая место для форсирования Днепра, мы остановились на участке севернее Канева. Лес и кустарник подходят там к самой воде и позволяют скрытно сосредоточить части перед броском.

Для начала решили ночью выслать разведку. План наш простой. Если она обнаружит, что у немцев там войск немного и ей удастся закрепиться, то следующей ночью туда переправятся полки. Ну, а встретит большое сопротивление, будет держаться сколько сможет.

Закипела работа. Саперы принялись готовить плоты. Все работники политотдела корпуса во главе с его новым начальником Болдыревым (Козлова к тому времени отозвали в Москву на учебу) направились в прибрежные деревни. Рыбаки с воодушевлением встретили просьбу помочь переправочными средствами.

Перед уходом за Днепр фашисты заставили жителей уничтожить все лодки. А проверить, как точно выполнен этот приказ, не успели. Рыбаки же просто погрузили свои «посудины» в воду, спрятав в прибрежных кустах. Под вечер 24 сентября десятки местных жителей явились в расположение наших дивизий и, не боясь обстрела, начали доставать свои лодки, потом конопатили их, заливали варом. К ночи 206-я дивизия располагала десятью, а 218-я — двенадцатью лодками. Рыбаки наперебой предлагали свои услуги для перевозки частей.

Полковник Ивановский и подполковник Гуревич отобрали пятьдесят добровольцев для участия в разведке. Среди них 35 коммунистов и комсомольцев.

Ночью отряд высадился на правом берегу. А под утро оттуда донеслись звуки яростной стрельбы.

Ивановский получил донесение о том, что разведка наша натолкнулась на вражеские дозоры. Теперь ее теснит примерно батальон пехоты при поддержке пушек и минометов.