Анатолий Корольченко - Маршал Рокоссовский

Последнее слово прозвучало так торжественно и сильно, будто пыталось сокрушить стены тесного помещения и вырваться на простор, чтобы сообщить всем, что дорогой сердцу город наш, советский, что все ужасы пребывания в нем врага остались в прошлом, что теперь он вновь свободен. Навсегда.

Меж тем, диктор стал перечислять отличившиеся в сражении войска. Назвал казаков генерала Кириченко, танкистов Танасчишина, воинов ударной армии Цветаева, гвардейцев Захарова, 28-ю армию Герасименко…

И громко прогремело:

— …генерал-лейтенанта Хоменко!

Находившиеся в помещении поглядели на своего командарма. «Генерал-лейтенанта? Не оговорился ли диктор?»

— Поздравляю, — произнес генерал Разуваев.

А спустя немного времени в Москве прогремели двенадцать артиллерийских залпов салюта из ста двадцати четырех орудий в честь одержанной войсками фронта победы.

Из боевого донесения 44-й армии:

Военному Совету Южного фронта.

Доношу: в результате наступательных боев 44-й армии с 17 августа по 1 сентября 1943 года часть армии, разгромив противостоящие части 15-й авиаполевой дивизии, 17-й пехотной дивизии и другие части, к 15.00 1.9.43 г. передовыми отрядами вышли на р. Грузский Еланчик, главные силы к тому же времени проходили линию Клинки, Первое мая, Максимов.

Противник оказывает сопротивление разрозненными и перемешавшимися остатками частей 336-й пехотной, 15 авиаполевой, 17 пехотной, 111-й пехотной дивизий.

Все эти части подтверждены пленными, захваченными 1.9.43 г. в районе Николаево-Иловайский, Васильево-Хонжонковский.

За указанный период частями армии захвачено пленных 959 чел., орудий — 15, минометов — 9, пулеметов — 27, винтовок и автоматов — 435; снарядов — свыше 50 000 и отдельно 7 вагонов со снарядами и 3 склада с боеприпасами, авиабомб — 4 вагона, ручных гранат и мин противотанковых — 9 платформ, свыше 100 автомашин…

Уничтожено: солдат и офицеров — свыше 2 тыс. чел., орудий — 9, минометов — 24, пулеметов — 45, дотов и дзотов — 70…

Подсчет трофеев продолжается.

Хоменко.

Потеряв Миусский рубеж, неприятельские войска отступали. Подтягивая из глубины расположения резервы и прикрываясь сильными арьергардами, они яростно сопротивлялись. Однако все попытки были тщетны: ничто не могло сдержать советских дивизий.

Уже 9 сентября передовые части 44-й армии подошли к Мариуполю. Одновременно взаимодействующие с армией корабли Азовской флотилии высадили морской десант западнее города…

Генерал Хоменко приехал на командный пункт 221-й стрелковой дивизии. Он сам водил автомобиль, любил быструю езду и, казалось, был вездесущ. «Времена коня прошли, теперь вместо него автомобиль», — объяснял он свою любовь к езде.

— Полковник Блажевич, не теряйте время. Атакуйте! — потребовал он от командира дивизии.

— Мы собираемся это делать, — ответил тот.

Командарм не стал вмешиваться в дела подчиненного. Отошел, стал наблюдать. Ему нравился этот седовласый офицер с живым блеском в глазах. Вспомнил свое первое с ним знакомство.

Это было всего месяц назад. Командующий фронтом Федор Иванович Толбухин предупредил его о передаче из 5-й ударной армии дивизии. «Ее командир Блажевич хорош. Боевой, растущий».

Возвращаясь в штаб, Василий Афанасьевич обогнал небольшую колонну. Вел ее майор с раненой рукой.

— Что за хозяйство? Куда следуете? — затормозив, строго спросил он.

— Полк 221-й стрелковой дивизии, направляемся в район хуторов.

— По-олк? — не скрыл командарм удивления, досадливо крутнул головой.

— Все, что осталось после Саур-могилы.

Саур-могила была ключевой миусского рубежа высотой. 221-я дивизия в течение нескольких суток вела за нее бой. Понесла тяжелейшие потери.

А в штабе командарма уже ожидал командир дивизии, коренастый и совершенно седой полковник с прибалтийским акцентом в речи.

— Где же успели побелеть? — спросил он его. — Или передалось по наследству?

— Тридцать седьмой год, — нехотя ответил тот..

За короткое время дивизия преобразилась. Получив пополнение и пройдя подготовку, она вновь приобрела качества сплоченного, боеспособного соединения…

Впереди лежал Мариуполь — важнейший в Приазовье порт. Передовые подразделения уже захватили окраину, отчаянный бой вели западнее города морские десантники. Их действиями руководил командарм. После короткой артиллерийской подготовки на штурм пошли и войска 44-й армии, 130-я дивизия втянулась в город и вела трудный уличный бой. 221-я, сковав частью сил находившиеся пред ней неприятельские войска, остальными полками пошла в обход. Это был маневр, грозивший немцам полным окружением.

Десять часов продолжался бой за город. Начатый утром, он закончился только к вечеру…

И снова в Москве гремел салют, снова знаменитый голос диктора известил о боевых успехах войск, возглавляемых генерал-лейтенантом Хоменко.

Вечером 8 ноября генерал Хоменко предупредил командующего артиллерией Бобкова:

— Утром поедем к Рубонюку и Кошевому. Так что быть в готовности, Алексей Семенович. Необходимо кое-что согласовать.

Он уважал опытного артиллериста, часто они вдвоем посещали войска, решая на месте трудные задачи.

Генералы Рубонюк и Кошевой командовали стрелковыми корпусами, находившимися на главном направлении, под Никополем. Вышли они туда после боев, разрозненно, не успев создать сплошной боевой линии.

Как всегда, командарма сопровождали охрана и радиостанция. Все размещались на юрких, проходящих по любому бездорожью «виллисах». Автомобиль у артиллерийского начальника что-то «забарахлил», и генерал Бобков разместился рядом с командармом.

— А ты, Иван, садись сзади, рядом с адъютантом, — сказал водителю Василий Афанасьевич. — Я поведу машину.

И еще попросили не отставать офицера из третьей машины, где находилась радиостанция «Север» для связи со штабом армии.

Генерал Рубонюк их ждал, и согласовав с ним все вопросы, они распрощались.

— Передайте в штаб, Разуваеву, что мы направились к Кошевому, — сказал командарм офицеру при радиостанции. — Пусть командир корпуса нас встречает.

Эго сообщение было передано начальнику штаба на ходу.

Дорога, размытая дождями и разбитая колесами, спустилась в широкую лощину. Они миновали ее, и там дорога неожиданно разветвилась.

— Как в сказке, — усмехнулся Бобков. — Поедешь направо — коня потеряешь, налево — головы не сносить.

— Направо, — взглянув на карту, решил командарм.

Впереди затемнел перелесок. И едва машина командарма достигла его, как застучали пулеметные очереди. Автомобиль круто развернуло, он передними колесами сполз в кювет. И замер.