Александр Иванов - Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

Очень он хвалил Олега Анофриева:

— Чрезвычайно талантливый актёр, но не реализуется до конца. Не дают ему… Пьёт, а из-за этого тормозят везде… И получается… получается обратная реакция.

И очень переживал, что в «Земле Санникова» пел Анофриев, а ему не дали петь самому. Актёры, кстати, тоже такие бывают: «тот плохой, этот ещё хуже» — хают друг друга почём зря. А тут ни о ком подобных разговоров не было. Единственное — об администрации «Ленфильма». С такой досадой говорил, что «вообще уже достали». О Михаиле Боярском говорил так:

— Он пошёл по водевилям, а какой у него голос хороший! Парень — талантливый певец!.. Жалко, что и в комедиях частит… Он — серьёзный актёр.

Хвалил Камбурову. Она ему нравилась и как актриса, и как певица:

— Хорошая она женщина, хоть и песню у меня забрала…

Это про «Женю, Женечку и «катюшу»» — «Капли датского короля».

И сквозь все эти разговоры — тоска, такая тоска! По дороге ехал — шутил. Хотя невзначай бросил — как бы невзначай:

— Заставляют делать не то, что хотелось бы…

В Новороссийске только-только открылось варьете, и он нас с Людмилой всё подначивал:

— Тэ-э-эк. Сейчас пойдём советское варьете смотреть!..

Всегда сидит на переднем сиденье рядом с шофёром, повернётся к нам (особенно если дорога дальняя) — и через плечо:

— Ну, чё скисли?.. Повеселить вас? Байки порассказывать? Мм?..

И начинает такое выдавать!.. Он чувствовал, что мы к нему всей душой, и платил нам тем же. А потом въезжаем в Новороссийск, и Людмила его спрашивает:

— Ну что, пойдём в варьете?

— Нет, девчонки… В другой раз. Сейчас приду в номер, разденусь полностью, лягу на холодный пол… Мне так легче…

С такой тоской…

В Новороссийске он себя чувствовал плохо — физически плохо, мы тогда это видели. Видно, и сердце побаливало. Но жаловался он всё время на то, что очень болит нога, сильно травмированная на спектакле в «Современнике». Потирал колено и рассказывал, как всё это произошло. Говорил, что боль была жуткая, когда это случилось. Зашла речь о «Современнике», и он много вспоминал о старых своих временах в этом театре, о временах, когда он только пришёл туда.

— А потом стали зариться на зарплату… И на должности…

Были ли у него мечты? Да, были. Во-первых, поставить фильм. И рассказывал нам сюжет этой задумки:

— Есть такой анекдот… О том, как одному мужику кирпич на голову упал. Кто-то на него уронил, перепугался и отнёс мёртвое тело к железной дороге, положил там поперёк рельсов. Поезд идёт, машинист думает: «Ах! Я человека зарезал!». Остановил состав, мужика — под мышки и на автостраду кинул… Шофёр едет: «Боже! Я человека задавил!» Ну и так далее… Вот по этому анекдоту комедию бы поставить…

Но мне тогда показалось, что он немножко в шутку всё это нам рассказывает.

Часто задавали ему вопрос о том, почему он переходит из театра в театр:

— Играть хочется в театре, но опять же…

И я сама его спрашивала:

— А в каком?

— Ну, всё не то… Вот собрать бы из всех театров актёров, которых я люблю и ценю. И с ними сыграть спектакль… Впрочем, это у меня уже «звёздные мечты»…

Очень расстраивался, когда разговор заходил о закрытых фильмах — «В четверг и больше никогда» и «Утиной охоте». С такой горечью, рукой резко вниз — р-раз:

— Не могу больше! В корзину работаю!!! Всё в корзину уходит…

Это был совершенно неожиданный момент. Он сидел с нами — такой весёлый, и вдруг всё это прорвалось.

Во время своей поездки он выступал всё-таки во многих залах. Две встречи прошли в «Космосе». Одна прошла в Доме офицеров — ни шатко, ни валко. Мы приехали туда прямо из Новороссийска; публика пришла вся утренняя, чопорная. Но всё было абсолютно забито — сплошная молодёжь: люди и в проходах стояли, невозможно было протиснуться. Даже я не могла к киномеханику пробраться. То же самое повторилось и в ДК Завода измерительных приборов.

И ещё одна очень интересная встреча была в «Нефтегеофизике» — это небольшой институт в Краснодаре. Там зальчик всего на 50 мест, а людей было вообще 10–15 человек. Эта аудитория у нас была на частном договоре, но устроитель встречи с их стороны была страстной пропагандисткой кино. Мы как увидели эту горстку людей — сразу к Далю:

— Олег Иванович… Ну, может, минут десять с ними поговорите?.. Что-то расскажете…

А он долго выступал — очень хорошо всё прошло.

В Новороссийск мы приехали поздно — у нас по дороге была встреча в Доме культуры станицы Северской. У Даля там было на редкость хорошее настроение. Хотя с микрофоном на сцене что-то происходило: музыка какая-то врывалась.

В конце встречи он ждал окончания фрагмента и должен был выйти на сцену и сказать пару слов на прощание, а затем ехать дальше. Он приоткрыл чуть-чуть дверь в кулисах (шёл фрагмент из «Не может быть!» по Зощенко, где его партнёршей была Крючкова) и говорит в сторону экрана:

— Ну, давай, Светочка, закругляйся, закругляйся!.. Быстрее заканчивай, нам ехать пора…

Потом выскочил на сцену, раскланялся, получил цветы и был очень доволен.

В Новороссийске было несколько встреч. Одна, дневная — в СПТУ-7. Там были в основном подростки 15–17 лет. Им он читал Конецкого. А нам потом рассказывал о Конецком в жизни. Но в основном это были зарисовки о том, как его тёща переживает, что он пьёт, и общается на этот предмет со своим соседом по подъезду — Виктором Конецким:

— Она у меня петербурженка… А я от неё, бывало, убегу к Конецкому и спрячусь!

О своей жене он не рассказывал, но она всё время в его разговоре проскальзывала:

— Заботится, опекает… Пить не даёт — здоровье моё хранит…

Он упоминал о ней с таким чувством, как говорят о матери.

Рассказывал он и о своих близких — родителях, брате — капитане дальнего плавания. Считал, что все они очень хорошие люди.

Там же, в этом ПТУ, он рассказал ребятам, что сам хотел стать лётчиком, но играл в баскетбол и сорвал сердце — не прошёл по здоровью комиссию.

Говорил, что очень хочет работать в сказках, но:

— Даже у Кошеверовой сказки стали сейчас совсем не те, как раньше. Хочу сыграть в хорошей сказке, но кто такую снимет?..

Рассказывая о своих любимых фильмах, прежде всего называл «Женю, Женечку и «катюшу»» и «Старую, старую сказку». Кстати, он привозил свои ролики с фрагментами из фильмов — они все были склеены из маленьких-маленьких кусочков. Обычно же актёр привозит ролик из какого-то одного фильма, в крайнем случае, из нескольких. А у него шли фрагментики из многих-многих работ, очень хорошо смонтированные им самим.