Николай Андреев - Трагические судьбы

По прибытии в Париж установить контакт с нашим резидентом и сообщить о порученном вам задании.

При выполнении порученных вам заданий действовать строго в соответствии с вашим официальным статусом.

По окончании визита во Францию доложить резиденту о проделанной вами работе и ее результатах. По возвращении из командировки представить отчет о выполнении задания.

Полковник инженерной службы

Пеньковский написал под этими строчками: «С заданием ознакомился. Приступаю к его выполнению». Поставил дату и расписался.

Нагруженный списком товаров, оперативными заданиями ГРУ и кассетами с микропленкой, на которых громадный объем секретной информации, Пеньковский вылетел 20 сентября из Шереметьева в Париж. Как окажется, это будет последняя зарубежная поездка в его жизни. В аэропорту Орли его встретил Винн и отвез в гостинцу. Англичанин не знал точной даты прилета Пеньковского, поэтому в течение недели ездил встречать каждый рейс «Аэрофлота».

На другой день Пеньковский встретился с цэрэушниками и передал им 16 катушек фотопленки. Когда их проявили, американцы не могли сдержать ликования: это была редкой ценности добыча! Техническая документация, описание секретных технологий, чертежи ракет, сверхсекретные служебные документы, научно-техническая документация… Пеньковский порозовел от похвал, только и сказал: «Я солдат свободы и демократии».

Месяц провел Пеньковский в Париже. То были счастливейшие дни его жизни. Он почти ежедневно общался со своими друзьями из ЦРУ и МИ-6, они вели упоительные беседы. Друзья задавали ему вопросы, он, радуясь, что может им быть полезен, отвечал. Полковник осмелился спросить: может ли он рассчитывать на негласную аудиенцию у президента Кеннеди, а также у английской королевы Елизаветы II? Через несколько дней в этом ему было вежливо, но твердо отказано. Полковник расстроился.

Уговаривались, как будут проходить встречи в Москве. Составляли список, что секретного ему нужно раздобыть и сфотографировать. Как раз во время этих встреч ему предъявили свыше 7 тысяч фотографий сотрудников посольств СССР по всему миру, он указал на снимках тех, кто из ГРУ, а кто из КГБ.

Потом советский суд юридическим языком так охарактеризует эти встречи: «Пеньковский на явочных квартирах регулярно встречался с представителями английской и американской разведок. На этих встречах он сообщал им о заданиях московского начальства, которые ему предстояло выполнить во время пребывания в Париже, сообщал сведения о сотрудниках советского посольства во Франции, представляющих для западных спецслужб особый интерес… Изучал приемы разведработы иностранных спецслужб и получал от них задания…»

На одной из встреч Пеньковского познакомили с Джанет Эн Чизолм, женой английского дипломата. Через нее он должен был передавать материалы в Москве. Как выяснится позже, это был глупейший просчет английской разведки. Ежу понятно, что за иностранными дипломатами в Москве сверхпристально наблюдает КГБ: куда бы они ни двинулись, их плотно сопровождают. Англичане, собственно, подставили Пеньковского: Чизолм пользовалась дипломатическим иммунитетом, и ее попросту попросили покинуть Москву, а он, естественно, оказался в подвалах Лубянки…

Но пока что Пеньковский в Париже, лучшем городе Земли. Уж на что несентиментальная натура Александр Коржаков, бывший телохранитель Ельцина, и того во время первой служебной поездки в столицу Франции проняло, обронил фразу в воспоминаниях: «Париж меня покорил».

Правда, Коржаков не имел возможности проводить так сладко время, как Пеньковский. Каждый вечер полковник обязательно встречался с Винном. Винн так описывает эти встречи: «Он ежедневно ходил на выставку или в посольство на какой-нибудь официальный прием. А в условленное время и в условленном месте я всегда ждал его в машине, поскольку в Париже ничего не стоит заблудиться. Мы, как и подобает туристам, много времени уделяли разного рода развлечениям, с огромным удовольствием осматривали достопримечательности французской столицы».

Посмотреть в Париже есть на что. И есть где славно повеселиться. И оторваться в ресторане. Конечно же, они посетили кабаре «Лидо» и «Мулен Руж». Пеньковский пришел в неистовство, когда на сцену выскочили длинноногие красавицы, груди нараспашку, и принялись такое вытворять, что у полковника мозги затуманились. Он задумчиво спросил Винна: «Почему бы и русским не создать нечто подобное? Красивое радостное искусство, и не столь серьезное, как балет».

Обращаю ваше внимание в этой фразе на слово русским. Оно означает, что наш герой уже утратил своею национальную принадлежность, уже как бы находится по другую сторону рубежей. Помните, как начинаются «Мертвые души»? «В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки… Въезд… не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания…» Некоторые исследователи указывают, что, написав два русские мужика, Гоголь тем самым вычеркнул себя из русской жизни. Похожее произошло и с Пеньковским.

Он врос в Париж. Днем, если был свободен, просто бродил по улицам. Разглядывал дома, останавливался перед витринами магазинов. Он был очарован западным миром. Ярко освещенные улицы. Экстравагантные ночные клубы. Он уже считал Париж своим.

Никита Сергеевич Хрущев, когда приехал в Париж в 1960 году, решил лично посмотреть, как живут французы, да чтобы без обмана, без потемкинских деревень. В сопровождении минимума охраны Хрущев вышел из ворот посольства в полвосьмого утра. На улицах тихо, спокойно, советского премьера никто не замечает. Зашел Хрущев в супермаркет, прошелся вдоль полок, заваленных продуктами. Покупателей почти нет, нет и очередей за дефицитом. Вышел с презрительной ухмылкой: «Цены высокие, не по карману простому французу».

Пеньковскому в отличие от ненавистного ему Хрущева все было по карману. Даже местные красавицы. Какие изумительные девушки разгуливали по парижским улицам и бульварам — свежие, прекрасно одетые, с ласковым зовущим взглядом! Он даже любимую жену Веру забыл. В Париже полковник познакомился коротко с несколькими приятными дамами — Даниель, Ани, Мариам. Деньги у него водились, и немалые, поэтому он весьма приятно проводил время. Когда дамы узнавали, что он — советский, они сначала пугались, потом ими овладевало любопытство, и наконец они проникались к нему огромной симпатией: они и не подозревали, что человек из-за железного занавеса может быть таким обольстительным, обаятельным, щедрым. И очень рекомендовали ему остаться в Париже навсегда.