Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

именно об этих боях осталось сообщение немецкого I корпуса. В 19.30 (по берлинскому времени) 28 июня солдаты группы оберста Гуррана из 61-й пехотной дивизии отбили атаку на участке 3-го батальона 389-го полка. После окончания зачистки среди убитых обнаружили «комиссара 2-й Ударной армии в ранге генерал-майора, 1 полковника, 1 подполковника и женщину с четырьмя звездочками в петлицах,[7] всего – 21 офицера» [173, Fr. 1198].

Некоторые из очевидцев утверждали, что в этих боях погиб также дивизионный комиссар И. В. Зуев, но он, по всей видимости, остался жив. Под его началом оказалась группа политработников, усиленная несколькими командирами и отрядом красноармейцев. Все они блуждали по немецким тылам до 10 июля, когда вышли к железной дороге северо-западнее Чудово. При попытке прорыва через нее группа была замечена противником и уничтожена: в бою погибли дивизионный комиссар И. В. Зуев, бригадные комиссары Н. А. Лебедев и И. П. Гарус, еще 29 человек попали в плен [135, Fr. 92].

Вероятно, какое-то участие в этих событиях приняли солдаты немецкой 1-й пехотной дивизии, поскольку именно в отчете ее отдела Ic содержится пассаж, касающийся данного события. Приведем его полностью: «следующие окруженцы (Versprengte) были убиты при попытке к бегству (auf der Flucht erschossen): военврач 1-го ранга Боборыкин, главный врач 2-й Ударной армии, бригадный комиссар Гарус, начальник политотдела 2-й Ударной армии, бригадный комиссар Лебедев, член Военного совета 2-й Ударной армии, батальонный комиссар Лебедь, политический руководитель 57-й стр. бр.» [211, Fr. 239].

В данном донесении, как это, еще раз повторим, нередко бывает в немецкой документации, содержатся существенные неточности. Так, начальник санитарного отдела военврач 1-го ранга К. К. Боборыкин действительно оказался в плену, только расстрелян не был, и после войны благополучно вернулся на Родину и продолжил службу в рядах Советской армии. Его фамилия, звание и должность названы в списке военнопленных, захваченных 18-й армией в ходе ликвидации Волховского «котла», датированном 14 июля 1942 г. Однако на другой странице списка военврач К. К. Боборыкин назван погибшим в бою, как и комиссары Н. А. Лебедев и И. П. Гарус [395, с. 22, 23]. Совсем не упомянут в отчете 1-й пехотной дивизии дивизионный комиссар И. В. Зуев, что позволяет сделать предположение, что он, в отличие от остальных, погиб в том скоротечном бою.

Отвечая на вопросы немцев, военврач 1-го ранга К. К. Боборыкин поведал, что после неудачной попытки прорыва штаб армии отделился от войск, и его работники стали выбираться из «кольца» самостоятельно разными путями. Сам он после мытарств по немецким тылам пришел к решению сдаться. Более того, он сделал немцам неожиданное для них предложение: «Он считает возможным привести личное чувство ненависти в соответствие с немецкими интересами и высказал готовность отправиться за линию фронта, чтобы вести работу внутри Красной Армии по полученным инструкциям». Для успеха этого предприятия требовалось сохранить его в тайне, и военврач просил поэтому ничего не сообщать о своей предполагаемой миссии взятым вместе с ним в плен двум красноармейцам, младшему военврачу и своему шоферу [224, Fr. 524]. Только немцев такое предложение не заинтересовало, а сам К. К. Боборыкин в дальнейшем стал одним из заметных деятелей советского внутрилагерного Сопротивления.

Полковник В. И. Шишлов к 25 июня лишился подчиненных войск. Для себя он принял решение: пока есть силы постараться выбраться из окружения. Поначалу ему повезло, и около полудня он сумел незамеченным перебраться через просеку, именуемую немцами «Фридрихшнайзе», и оказался за линией немецкого фронта. Но дальше на восток полковник продвинуться не смог. Около 20 часов он был вынужден лежать на одном и том же месте, не имея возможности перебраться в более безопасный район. И вот 26 июня два немецких солдата заметили полковника и взяли его в плен. Никаких сведений, подтверждающих, что полковник В. И. Шишлов оказал какое-либо сопротивление, в имеющихся документах не содержится [142, Fr. 23–24].

Во время допроса 28 июня полковнику В. И. Шишлову был задан вопрос, не опасаются ли советские командиры, что в случае пленения они могут быть расстреляны. На это немцы получили ответ, что подобное мнение все еще существует, но сам он в такое не верит. Расстрела должны опасаться не командиры, а политруки и комиссары [142, Fr. 23].

Утром 25 июня генерал А. А. Власов собрал еще одно совещание, доложил сложившуюся обстановку и разрешил прорываться самостоятельно, разбившись на небольшие группы по 20–30 человек. Всего их получилось около десятка, в каждой был назначен старший, который повел подчиненных в своем направлении. Полковник А. В. Слепко узнал об этом решении от командира 46-й дивизии полковника Ф. Е. Черного. Собрав небольшую группу командиров и бойцов – все, что осталось от самого многочисленного полка, – он днем повел ее на прорыв вдоль узкоколейки. Если говорить точнее, весь прорыв свелся к попытке ползком преодолеть насквозь простреливаемый немцами «коридор». Под обстрелом погибли два командира и два бойца, еще один получил ранение, и группа повернула обратно.

К вечеру 25 июня положение 2-й Ударной армии стало критическим. Около 17.00 (берлинское время) этого дня части немецкой 254-й дивизии, действуя вдоль «Фридрихшнайзе» с запада, разрезали «котел» надвое. Им навстречу вдоль «Эрикашнайзе» (две просеки, расположенные по обе стороны от узкоколейки) продвигались солдаты 1-й пехотной дивизии. К вечеру организованное сопротивление было подавлено, и противник теперь мог приступить к планомерной зачистке.

К исходу дня «кольцо» окружения сжалось до минимума, все его пространство простреливалось пулеметами и минометами противника. Остатки группы полковника А. В. Слепко забрались в заброшенный дзот и решили там переждать до наступления темноты, чтобы повторить попытку. Без еды и питья и без боеприпасов просидели две ночи и два дня. Вечером 27 июня предприняли попытку выйти к своим, но наткнулись на немцев из состава 254-й пехотной дивизии и были вынуждены сдаться в плен [415. C. 523].

В течение дня 26 июня противник ожидал повторения попыток прорыва, и только 27 июня он отдал официальный приказ на проведение зачистки территории «котла». Известно, что после неудачного прорыва генерал А. А. Власов решил отходить на север. В случае, если их и там постигнет неудача он, по словам одного из оказавшихся в плену командиров, намеревался застрелиться [13, Fr. 719].

Ранее всех 26 июня к прочесыванию местности приступили соединения XXXVIII корпуса противника. Его 285-я пехотная дивизия, с приданными ей 2-й моторизованной бригадой СС и группой Хоппе, действуя с севера, приступила к прочесыванию района, прилегающего к болоту Замошье и д. Малое Замошье. В ходе зачистки эсэсовцы взяли «бригадного генерала со штабом» [195,