Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath - Тони Айомми

нас, пытаясь срезать через громадную дренажную канаву! Побег удался, и мы помчались в Мехико, где успокоились только когда сели на самолет домой, в Британию!

В Мексику мы вернулись уже как Heaven & Hell в 2007-м. Может, они нас простили, а может, просто не ассоциировали с Black Sabbath.

После Мексики мы поехали в Россию, еще одну экзотическую страну. Отыграли десять концертов в Москве в «Олимпийском», гигантской площадке, при полных аншлагах. По субботам мы играли еще и ранним вечером. Публика уходила после этого концерта и через пару часов возвращалась.

На разогреве у нас были Girlschool. В первый вечер в московской гостинице мы спустились в бар, там сидела одна из участниц этой группы. Потом подошла их басистка и ни с того ни с сего ударила ее по лицу. Мы такие: «Ни хрена себе! Это что за фигня? Мы еще гастроли толком не начали, а они уже дерутся!»

Очень экстравагантно. Но потом все было нормально. Они и выпить немного могли. А у Кози был небольшой роман с вокалисткой и гитаристкой, Ким МакОлифф, продлившийся еще немного после завершения турне. Она была очень милой девушкой.

Играть в России было необычно, поскольку в московском зале первые ряды кресел были установлены вдалеке от сцены и все заняты официальными лицами: мужчинами в костюмах и женщинами в вечерних нарядах, как на балу. Они, очевидно, были связаны с властями и выглядели настолько неуместно, будто все они пришли на какое-то другое выступление. А буйные ребятишки тусовались перед ними, только буянить им было нельзя. За этим следила охрана. И не церемонилась с подростками.

Это было зимой в жуткий мороз. Каждый день нас забирали на фургоне и везли на концерт вместе с большим металлическим резервуаром, полным супа. Повара у нас были свои. Еда хранилась в комнате, где сидел охранник, но она все равно пропадала. Это было время, когда демонтировали все памятники Ленину. Страна еще не была открыта, не было ни «Макдоналдсов», ни чего-то подобного. Наши повара ходили на рынок купить свежие продукты и часто попадали в неприятности. Если они скупали всю курицу и овощи, местные начинали возмущаться. Страна находилась в нищете.

Мы остановились в гостинице «Украина». Она напоминала Центральный вокзал в Нью-Йорке, так как в ней был большой открытый вестибюль, где очень холодно. С нами постоянно ездили два сотрудника КГБ, и мы прекрасно понимали, что они с нас глаз не спускают. Интересно, а жучки в номерах были? Как в допотопные времена, нужно было заранее заказывать телефонный звонок. В моем номере можно было умереть с тоски. Он был большой, но в нем только кровать и застекленный шкафчик, и через день из него пропадала посуда. Понятное дело, что горничные уносили то чашку, то блюдце, то еще что-нибудь. Но обвинили меня.

И сама гостиница выглядела подозрительно. Под балконом валялись кредитные карты. Очевидно, людей грабили, и воры выкидывали карточки, которыми не могли воспользоваться. Кого-то из нашей дорожной команды на полном серьезе грабанули. Двое из них делили номер, и один, раздевшись, лег в постель. Он слышал, как кто-то вошел, и решил, что это его сосед по комнате. Но это был вор, стащивший всю его одежду, бумажник и все остальное.

Вслед за Москвой мы провели еще десять дней в Ленинграде. Там толпа уже отличалась, была похожа на любую другую и находилась прямо перед нами. Это хорошо.

А вернулись мы с тоннами икры, особенно в этом преуспел Кози, который был тем еще воротилой. Он сошелся с управляющим «Олимпийского». Мы зашли в его кабинет, и там всюду стояли банки с икрой, разрисованные вручную лакированные коробочки. За это мы дали ему пару футболок, пару кроссовок и что-то еще. Они обожали футболки с названиями групп, так что вскоре у Кози был полный чемодан белужьей икры. Одному Богу известно, сколько это стоило.

Я вернулся с мундирами, армейскими фуражками и кучей всякого дерьма, разжиться которым тогда мне показалось хорошей идеей. Но, приехав домой, я не знал, что делать со всем этим добром. Сейчас все это на чердаке валяется. Но я и икру привез, и хватило ее надолго.

Икра уже в горло не лезла, но ведь больше нечего было есть. Когда мы пришли в ресторан в первый раз, нас спросили:

– Чего изволите?

– Не хотите ли немного…

– Нет.

– А у вас есть…?

– Нет.

– А?..

– Нет.

– Ну а что у вас имеется?

– Мороженое.

– Мороженое?!

Странный народ.

– Ну, несите тогда!

Все только и мечтали поехать на концертную площадку, где можно было съесть чего-нибудь из нашей еды. Икры мы к тому времени просто обожрались! Дошло до того, что мы говорили: «О нет, только не икра!»

В Европе было классно, в Германии лучше не придумать, и в России было хорошо. Альбом отлично продавался, концерты проходили с аншлагами. У меня появилось ощущение, что проблемы позади.

Приятно было на душе.

68

Тюр

Ради нашего следующего альбома, TYR, в феврале 1990-го мы вернулись в Woodcry Studios, и мы с Кози снова сели за продюсерский пульт. На Headless Cross Тони только вливался в коллектив и думал, что Black Sabbath – сплошная дьявольщина, поэтому писал тексты про дьявола и сатану. Мы попросили его быть слегка помягче, поэтому для альбома TYR он написал тексты про скандинавские божества. Честно скажу, я въехал не сразу.

Особенно мне понравилась «Anno Mundi». Она начинается с хора на латыни. «Anno Mundi» и «The Sabbath Stones» – по-настоящему мощные, медленные, зубодробительные треки. Я люблю такие тяжелые риффовые темы, и «The Sabbath Stones» – довольно жесткая.

На балладу «Feels Good To Me» мы сняли клип. Это любовная история о девушке, на мотоцикле и парне, который ей изменяет, ссорится с ней и так далее. Там есть еще кадры, где мы играем на какой-то сцене. Немного небрежно снятое видео, чересчур для материала, который мы играли.

Можно сравнивать TYR и Headless Cross точно так же, как Mob Rules и Heaven and Hell. Если так, то TYR по ощущениям тяжелее, чем Headless Cross. Были альбомы с Оззи, с Ронни, а потом – вот это. Будто эти альбомы – из забытой эпохи. Я даже с трудом вспоминаю материал того времени, так как он в какой-то степени стерся в памяти. На концерт в «Хаммерсмите» пришел Гизер, и мы сыграли с ним «Iron Man» и «Children Of The Grave». Мы играли вместе впервые с Live Aid – прошло пять лет. Реакция фанатов была потрясающая. Я подумал: кто бы ни вышел из первого состава, публика будет в восторге. Мне, безусловно, понравилось.

После выступления в «Хаммерсмите» мы уехали в Европу.