Георг Кооп - На линейном крейсере Гебен

Конечно, русские пытаются нам снова разъяснить, что им очень нужно наше оружие против Польши и большевиков. Чтобы прельстить нас, они обещают, что позаботятся о том, чтобы мы без помех добрались до Голобы, когда сдадим свое оружие. Разве по дороге мы не слышали рассказов крестьян, что проходившие перед нами войсковые части после сдачи оружия были ограблены и раздеты почти до рубашек. И нас должна ожидать та же участь? Нет!

Наша позиция ясна. Мы пытаемся разъяснить петлюровским отрядам, что мы всего лишь мирно возвращающиеся домой войска, что у нас дома жены и дети и что мы, в конце концов, происходим тоже из рабочих и крестьян. Но ничего не помогает! Эти парни упрямы и вновь требуют оружие. Перед нами ведь уже возвращались в Германию войска, которые сдали орудие, так почему мы не хотим этого сделать? Все-таки война окончена.

Почти четыре часа тянутся переговоры с русскими. Наконец мы просим немного времени, чтобы посоветоваться с другими товарищами. Мы возвращаемся. Вечером снова прибывает делегация русских, они хотят услышать наш ответ. Мы им рассказываем, что согласились бы на разоружение на следующий день. После этого они удовлетворенно возвращаются на своем паровозе в Жмеринку, удаленную от нашей промежуточной станции примерно на 20 минут езды.

Рано стемнело, и снова повсюду стоят усиленные караулы. Мы даже посылаем патрули на значительное расстояние, чтобы установить не окружены ли мы уже. По-прежнему на пути не видно ни одного поезда.

Затем в 12 часов, в полдень, начинается необычное представление! Мы все подходим к вагонам, упираемся в них плечами и двигаем так весь состав по направлению к Жмеринке. Перед этим мы как следует смазали вагонные оси салом, взятого из вагона с провизией. Сначала состав продвигался ужасно тяжело. Вагоны совсем не хотели катиться. Но вскоре весь поезд покатился вперед. Без паровоза! Утомительно шаг за шагом состав движется вперед во тьме. Впереди, на расстоянии 200 метров перед поездом идут патрули с четырьмя станковыми пулеметами, готовые в любой момент отразить неожиданное нападение. Конечно, нужно как можно меньше шуметь! Но всё хорошо. К тому же нам везет, что перед нами прямой отрезок пути.

Разоружённый линейный корабль "Воля", брат “Императрицы Марии”

В четыре часа утра, то есть спустя четыре часа, мы приблизились на 400 м к Жмеринке. Авангард со станковыми пулеметами подошел уже близко к зданию вокзала. Затем показываются патрули по бокам поезда с ручными пулеметами и мгновенно окружают вокзал! Русские в первый момент думали, что это, должно быть, приведения, или же это им приснилось. На такой оборот они никак не рассчитывали. Русская вокзальная охрана размещалась в одном здании за вокзалом и мирно спала, так что наше приближение не было замечено ею. Таким образом, русские поняли, что оружие повернуто против них. Ни один петлюровец не смог выйти из вокзала или выдать себя хоть малейшим звуком. Все они были разоружены.

Наши патрули нашли тем временем лучшие из стоящих под парами паровозы и прицепили их к нашему поезду. Звучит сигнал – и наши команды устремляются в вагоны, и мы уже мчимся в направлении Проскурова! Не проехали мы и пяти минут, как поезд останавливается. Сначала перерезаются телеграфные провода, затем та же процедура проделывается еще раз. Когда мы прибываем в Проскуров, петлюровцы безмолвны, видя прибывающий поезд и направленные на них пулеметы. Благодаря этому маневру мы можем спустя 20 минут, обеспечив себе другой паровоз, продолжить поездку в направлении Ровно. Оттуда мы беспрепятственно прибываем в Голобу. 31 декабря 1918 года, 19 ч. вечера. У нас всё получилось!

Наконец мы встречаем здесь немецкую вокзальную охрану, наконец-то можем немного отдохнуть и помыться. Мы все обовшивели, хуже и представить себе нельзя. Пока мы долго “скоблимся” и ищем вшей, я думаю о наших турецких товарищах по оружию, которые, если ищут блох, то каждую блоху снимают с одежды и кладут на землю рядом с собой! Они не убивают ни одной блохи, их вера запрещает им убивать насекомых.

Напряженная поездка, конечно, измотала. Теперь, когда мы прорвались, каждый только и мечтает прежде всего спать, спать! Словно мертвые, мы лежим в наших товарных вагонах.

Тут неожиданно начинается сильная стрельба! 1, 2, 3 – все выскочили из вагона и укрылись под поездом. Станция Голоба очень большая и имеет несколько путей. Там стояли различные эшелоны. Что только могло случится? Где стреляют?

Тут к нашему вагону приближается фигура. В темноте сложно разглядеть. Вдруг неожиданно вспыхивает ракета, и при ее свете мы узнаем солдата из охраны. Окрик: “Стой кто идёт? Стой, стрелять будем!” Тут он отвечает: “Да вы ненормальные – что вы здесь делаете?” Мы ему объясняем, что подозреваем нападение. Что в конце-концов означает эта стрельба? Тут простодушный солдат ландвера рассмеялся: “Это же вечер Сильвестра! Сейчас уже 12 часов, и мы встречаем Новый год!”.

Мы выглядим одураченными. Правильно!

Сильвестр! Тем временем гремят взрывы ручных гранат, станковые и ручные пулеметы наполняют воздух своим треском, и сигнальные ракеты поднимаются в ночное небо. С тихим хлопаньем они разрываются, как спелые фрукты, и освещают землю, будто дневным светом. Так в Голобе провожали 1918 год! Успокоенно мы хихикаем в вагоне и без помех спим до следующего утра. Затем мы обмениваемся впечатлениями с нашими товарищами в Голобе о наших авантюрных приключениях. Все поздравляют нас с тем, что в числе немногих нам удалось сохранить оружие.

Это возвращение – большая трагедия! Многие солдаты должны были сдать оружие, другие вынуждены были выдержать настоящие битвы, прежде чем достигли Голобы. Так, некоторые солдаты по дороге на родину остались лежать в чужой земле! Потрясающе и трагично это прощание немецких войск с Южной Россией. Так гордо и с уверенностью в победе, они вступили сюда, настолько ужасным было их возвращение на родину, тем более после того, как бежала военная полиция и русские банды стали требовать оружие. На второй день движемся далее в Ковель, Брест-Литовск, в Летцен, мы наконец-то снова на немецкой земле!!

“Явуз Султан Селим”

Шум войны смолк – несколько лет, как наступил мир.

Все то, что произошло в памятные 1914-18 гг., кажется так далеко, словно в нереальном мире, и только в тихие, мечтательные часы печальные воспоминания возвращаются назад, к тому времени. И вот мне снова надо в Константинополь, итак опять на Ближний Восток!

Однажды я вновь стою в Золотом Роге, на Стамбульском мосту, перебираюсь по нему к Босфору, чья голубая вода тихо и спокойно плещется, вижу перед собой простирающуюся панораму Константинополя и вновь попадаю под очарование одного из вечных городов. Жизнь и оживление во всем его богатстве и великолепии остались верными Константинополю. Если что-то тем временем и изменилось, и потрясения послевоенного времени не пощадили Османскую империю, – резиденция правительства теперь в Анкаре, – здесь всё же живет народ, который сумел мало-помалу залечить раны, нанесённые ему войной.