И море, и Гомер – всё движется любовью… - Евгений Михайлович Голубовский

«толстовцам»

…Все это так и не так. Почему все же ушёл, и не когда-нибудь, а 10 ноября…

Одной из последних работ Льва Толстого была незаконченная им повесть «Посмертные записки старца Фёдора Кузмича».

Знаете ли вы, кто такой Фёдор Кузмич, загадка жизни которого куда интереснее всяких «железных» и «бархатных» масок?

Это исторический персонаж, сегодня возведенный в сан святых.

10 ноября 1825 года в Таганроге, куда непонятно зачем он отправился, умер император Александр Первый. Скоропостижно. Не понятно, от чего. Хоронили в закрытом гробу.

А народ в эту смерть не верил. Ушел странником государь, не выдержал муки отцеубийства. Пошел в Саровскую пустынь.

Легенда есть легенда и как легенда бы умерла. Но через десять лет появляется в России путник, высокий, голубоглазый, приветливый, без единого документа и без денег. Его задерживает полиция.

С этого момента, с 1836 года идут документированные сведения о старце Фёдоре Кузмиче.

Ушел из Саровской пустыни, где окормлялся преподобным Серафимом и получил имя Фёдор. Умер святой Серафим и пошел Фёдор в странствие по Руси.

В полиции старец отказался расписаться – неграмотен. А учил сельских детей грамоте. Нет до сих пор нигде образца его почерка. Отправили его в ссылку в Сибирь, что старец с радостью воспринял.

Жил под Томском. В келье, которую для него соорудили крестьяне. Пользовался огромным авторитетом. К нему ездили советоваться. Томский священник отец Иоанн, присланный из Петербурга, признал в нем Александра Первого.

Старец на расспросы не отвечал.

Ещё более уединился.

Приехал к нему Иркутский архиерей Афанасий. Беседовали по французски. Содержание разговора неведомо.

Пришло сообщение о смерти Николая Первого, старец заказал панихиду, истово молился, плакал…

Местным детям рассказывал о Суворове, Кутузове, объяснял удачи и неудачи войны 1812 года…

Перед смертью сильно страдал, но стойко переносил боли. Его исповедовать приехал настоятель монастыря. Отказался назвать свое имя, назвать своих родителей…

И при жизни Фёдора Кузмича в Томске, в окрестностях почитали как святого. Тем более после смерти.

Жизнью Фёдора Кузмича заинтересовался Великий князь Николай Михайлович, написавший книгу «Легенда о кончине императора Александра». Свою работу князь послал Льву Толстому, в ней он предположил, что Фёдор Кузмич, действительно сын Павла, но не Александр Первый, а некий незаконорожденный.

Лев Толстой ответил в том же 1907 году.

«Очень Вам благодарен, любезный Николай Михайлович, за книгу и милое письмо.

По теперешним временам мне особенно приятна память обо мне.

Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра с Кузмичем, легенда остается во всей своей красоте и истинности.

Я начал было писать на эту тему, но едва ли не только кончу, но и удосужусь её продолжать…

Некогда. Надо укладываться к предстоящему переходу. А очень жалею. Прелестный образ.

Жена благодарит за память и просит передать привет.

Любящий Вас Лев Толстой. 2 сентября 1907 года.»

Когда-то давно, в годы нашей журналистской работы, я с Валерием Барановским, заинтересовавшись тайной Фёдора Кузмича, задумали продолжить неоконченную повесть Льва Толстого. Не хватило сил, времени, пороху.

А Лев Николаевич был убеждён, что не умер Александр. Ушёл.

10 ноября.

В Саровскую пустынь.

А куда пошёл Лев Толстой 10 ноября, спустя 85 лет – в пустынь.

Для меня уход великого старца связан с его работой над повестью о Фёдоре Кузмиче, его желанием походить на «прелестный образ».

Как одессит, поймал себя на том, что вздрогнул, прочитав, что письмо Великому князю Толстой написал в день рождения Одессы, 2 сентября. Случайность, совпадение.

Мне недавно объясняли, что случайность – это псевдоним Бога.

Так же с числом – 10 ноября.

Читайте Льва Толстого.

Может быть, кто-либо из моих читателей сделает то, что не смогли мы. Продолжит начатую писателем повесть о Фёдоре Кузмиче.

Когда-то Короленко, получив рукопись начатой Толстым книги, опубликовал её, это было после смерти Толстого, и приписал:

«Драма этой жизни (Фёдора Кузмича) глубоко родственна основным, самым глубоким и интимным стремлениям души великого писателя».

Мне тоже так представляется.

И так я объясняю его уход с посохом…

Всё время всех убеждаю, что сегодня в Одессе растёт новая плеяда отличных прозаиков. Кто возьмётся завершить повесть, начатую Львом Николаевичем Толстым?

Стихи Георгия Иванова

Продолжим!

В октябре, когда отмечали день рождения Ивана Бунина, я рассказал, что получил фантастический подарок – тетрадку стихов Георгия Иванова, рукописную, сделанную им в подарок поэту Кириллу Померанцеву, письмо Бунина к Иванову и письмо Иванова к Померанцеву.

Тогда же я опубликовал письмо Бунина.

Пришло время знакомить с письмом Георгия Иванова.

Сколько ни говори – лучший поэт русской эмиграции, всё будет мало, если не дать возможность самим прочитать стихи.

Они музыкальны, они печальны, в них навсегда застыла акмеистическая ясность.

Сегодня, 10 ноября, день рождения Георгия Иванова.

Читаем вместе его стихотворение.

1

Друг друга отражают зеркала,

Взаимно искажая отраженья.

Я верю не в непобедимость зла,

А только в неизбежность пораженья.

Не в музыку, что жизнь мою сожгла,

А в пепел, что остался от сожженья.

2

Игра судьбы. Игра добра и зла.

Игра ума. Игра воображенья.

«Друг друга отражают зеркала,

Взаимно искажая отраженья…»

Мне говорят – ты выиграл игру!

Но всё равно. Я больше не играю.

Допустим, как поэт я не умру,

Зато как человек я умираю.

А теперь – письмо.

Это 1949 год. Георгий Иванов с женой Ириной Одоевцевой живут на юге Франции, еле сводят концы с концами, исчезли друзья двадцатых-тридцатых годов. Редкие встречи с Буниным. И как счастье – дружба с молодым поэтом Кириллом Померанцевым, выбравшим его в наставники.

«1 мая 1949 года.

Дорогой Кирилл!

Спасибо за твоё письмо. Не знаю писал я тебе в прошлом году или только хотел написать – что не думал найти друга на старости лет и вот, всё-таки, в Тебе нашёл. То же самое могу повторить опять, но уже с большей уверенностью, что не ошибаюсь. С полной уверенностью. Это для меня очень важно и очень много значит. Говорить об этом трудно, но ты поймешь и так.

Меня очень тронуло, что Ты в передней (выражение глупое, но понятное). В чем заключается это «в передней», трудно определить, но ручаюсь тебе, что это так. М.б., главным образом, в плотности каждого стихотворения и, в то же время, плотности общей, соединяющей их все вместе в одно общее явление, к